Олег Измеров - Желудь на ветру. Страницы конспекта студенческой житухи.

Девушки обычно быстро знакомились с Пантюхиным — их привлекала его простота, но вскоре он замахивал их своей простотой, и они его бросали, после чего быстро появлялась новая ситуация. Обычно дело ограничивалось прогулками по разным местам города, за что Пантюхина часто упрекали в поверхностном знании ситуации. Как-то принялись эти ситуации считать; дошли до двадцати трех и сбились со счета. Однажды ехал он куда-то с сокурсниками в пригородном поезде часов шесть и всю дорогу рассказывал им о своих ситуациях. Одного мужика с их потока, которому в тот день как раз не повезло в любви, это замахало, и он обозвал Пантюхина донжуаном и предсказал ему, что первый его брак будет неудачным (так оно впоследствии и случилось). Так что за Пантюхиным прочно утвердилась в этом вопросе репутация специалиста, пусть даже и поверхностного. Поэтому Коля пошел с Пантюхиным без всяких вопросов.

Пришли он на Матросова, и Пантюхин уверенно повел Колю по коридору в какую-то комнату. Там действительно были две женщины — одна гладила полотенце на синем вытертом одеяле, аккуратно уложенном на письменный стол, другая сидела на кровати и читала "Князя Серебряного". Сама комната была аккуратно прибрана, с полотняными салфетками на железных десятирублевых полках, шкафом с чемоданами сверху и катушечной тачкой у кровати. Пантюхин сел на стул с засаленной спинкой и протертым сиденьем и начал непринужденную светскую беседу.

Через пятнадцать минут проницательный Коля обратил внимание на то, что дамы с самого начала не подали ни одной реплики и вообще смотрят как-то подозрительно. Коля набрался смелости и спросил, указывая на Пантюхина:

— А вы вообще его знаете?

— Впервые видим!

— Извините, пожалуйста!

С этими словами Коля поднял Пантюхина и понес к двери. Пантюхин упирался и мычал. В коридоре он отбился от рук и завопил:

— Ты что?!

— Так ты ж говорил, что к знакомым пойдем!

— А мы бы познакомились!

— Так у тебя здесь что, знакомых нет?

— Сейчас найдем! — с беспредельной уверенностью в голосе заявил Пантюхин и начал долбить в первую попавшуюся дверь, на которой не было номера, а было написано "Ж".

Разочарованный Коля взял Пантюхина за шиворот и потащил по коридору. Пантюхин присмирел и тихо тащился. Но на лестнице он воспрял духом и мертвой хваткой вцепился в перила. В конце концов они все-таки спустились по лестнице, причем Пантюхин оказывался попеременно то сверху, то снизу Коли. По инерции они докатились до ручки входной двери снаружи.

— Слушай, — сказал Пантюхин, поднимаясь с земли и продолжая держаться за перила, — ну их, этих баб! Пошли лучше к мужикам!

— Чего-о?

— У меня мужики знакомые из БИТМа в общаге завода тяжелых станков, что у учебного комбината. На халяву кирнем!

В зэтээсовской общаге действительно оказались знакомые Пантюхина. В комнате, похожей на красный уголок, стояло несколько железных кроватей и старый телик. Через всю комнату на веревках висело белье. Из стульев в комнате была только табуретка. Она гордо стояла посреди комнаты и на ней покоился таз с бельем. Четыре мужика и одна чувиха, сидя на кроватях, смотрели "Адъютанта его превосходительства". Пантюхину обрадовались и тоже предложили посмотреть. Пантюхина кино мало интересовало, и он начал молоть чушь, причем у него время от времени и совершенно не к месту непроизвольно вылетали нехорошие выражения, вызывая у мужиков взрывы хохота. В конце концов чувиха встала и со словами "Не вижу ничего смешного" направилась к двери. Пантюхин кинулся за ней следом, но его тормознули и привязали к табуретке, предусмотрительно сняв с нее таз с бельем (как оказалось, она была прикручена к полу, чтобы соседи не свистнули). Пантюхин сквернословил и кричал: "Развяжите, я офицером буду после лагерей", на что получил ответ: "А мы тебе ща погоны повесим".

Коля смотрел "Адъютанта" и ни во что не вмешивался, пока ему не предложили убрать Пантюхина из общаги. Пантюхин выразил свое согласие с решением возгласами "Я сам, я сам!", -причем по дороге к двери он ухитрился поскользнуться на мыльной луже и сесть в вышеупомянутый таз.

На улице Коля предложил вернуться на Шавырина. Пантюхин согласился, и тут же бросился в другую сторону, волоча за собой Колю. Двигались они зигзагом, потому что Пантюхин все время порывался с кем-нибудь познакомиться. Напротив сквера имени Зайцева Пантюхин окончательно отбился от рук (причем в прямом смысле), пересек Окское шоссе и исчез в направлении танцплощадки.