Наталья Аверкиева - Город пахнет тобою…

Лиссабон встретил нас приятным теплом, свежим ветром и ором девушек. Причем, казалось, нас приехали встречать фанаты всей Португалии и доброй половины Европы. Мальчишки пряталась за солнечными очками и опускали лица. Я предпочла идти вообще в стороне от них, чтобы не быть раздавленной жуткой толпой. Обыденно как-то все стало. Раньше я нервничала, переживала, дергалась. А сейчас скучно и не интересно.

В отеле вчерашние алкоголики решили стать спортсменами. Настроение у всех было не особо. Тиль сказал, что говорить он может, а вот насчет завтрашнего выступления совсем не уверен, врачи выпили из него литр крови, наговорили всяких гадостей, и он теперь в панике, потому что, реально глядя на вещи, будущее группы под угрозой. После чего мы все дружно кинулись его убеждать, что он паникует раньше времени. Разговор капитально испортил и без того плохое настроение. Поругавшись друг с другом, покричав немного и выпустив пар, Дэн предложил всем снять стресс в бассейне. Какой смысл страдать, когда все равно ничего не можешь сделать? И чтобы никаких угрюмых лиц!

Мы долго бесились в бассейне, который для нужд «детворы» заказали наши менеджеры. Клаус с Дэном соревновались, кто круче плавает, наворачивая круги. Хаген учил меня нырять с бортика «рыбкой». Если честно, нырять я умею и «рыбкой», и «плюшкой», и «солдатиком», и даже «бомбочкой» с переворотом, но если мужчина хочет тебя чему-то научить, то зачем ему отказывать в этом маленьком удовольствии? Пусть почувствует себя значимым. Хаген хохотал, в сотый раз объяснял, как правильно вытягиваться, отталкиваться, входить в воду. Я делала все с точностью наоборот. Спихивала его с бортика, сама прыгала в воду. Мы топили друг друга, выныривали и снова топили. Потом Дэн пытался научить меня игре в большой теннис. Вот тут я не врала, играть действительно не умела, честно продула ему партию и мне было велено «болеть за наших» на ближайшей лавочке. Но за наших я поболеть не смогла. Мне позвонил Тиль и пришлось уйти куда-то в более тихое место. Он скучал, нервничал, переживал. Он чувствовал себя неуверенно, боялся за голос. Я утешала его, как могла, шептала на ухо всякие интимные нежности, дразнила. Его тихий голос ласкал слух, я закрывала глаза и представляла, что он рядом, сидит бедро к бедру, вот-вот дотронется до меня рукой. Он и был рядом. Такой теплый, такой мой, любимый. Просто немножко далеко. Один. В холодной и пасмурной Германии. Врачи поставили ему острое воспаление связок. Сказали, что пока его не снимут, ничего сделать не могут. Назначили антибиотики. Потом нормальное обследование. Завтра он не приедет. Ему категорически запретили петь, просили снизить нагрузку на голос по-максимуму. Мы прикидывали, что будет с концертами, сколько отменят. Я обещала приехать к нему сразу же, как нас отпустят. Я чувствовала, как он грустно улыбается, ласково прося отдыхать от переездов, больше спать и хорошо есть. Он заботливый, он меня любит.

– Ты чего? – озабоченно посмотрел на меня Дэн, когда я выпала в астрал и не отреагировала на очередную тупую шутку в «Южном парке». Мульт был особенно актуальный, вещал об абортах и какой-то чудик летал в космос, чтобы посмотреть, каково это быть абортированным зародышем. Мальчишки хохотали как ненормальные, я расслабленно ковыряла жареные каштаны, делясь ими с Хагеном, мысленно разговаривая с Тилем, подбирая другие слова, прикидывая, что надо посмотреть в Интернете про ту болезнь и ее последствия.

– Тиль звонил… Говорит, у него серьезное воспаление связок… Дэн, а вдруг он не сможет разговаривать больше? Вдруг голос не вернется? Так и будет шептать с хрипотцой? – тихо спросила я, передав мисочку со шкурками Хагену.

– Вернется, – резко помрачнев, отрезал Дэн. – Все будет нормально. Он уже болел так же, и так же истерил, и так же у него кончалась жизнь…

– А вдруг в этот раз…

– Замолчи, – шикнул он. – В любом случае жизнь на этом не кончается. И если что, то можешь выматываться отсюда!

Я изумленно нахмурилась. Клаус и Хаген удивленно повернулись к нам. Мы тут же насупились, как по команде сложили руки на груди. Но очередная мультяшная глупость, и парни снова с головой ушли в действие на экране.

– Если тебе не нужен мой брат без голоса, – строго уточнил Дэн.

– Глупый ты, – грустно улыбнулась.

– Какой есть, – буркнул он.

– В Гамбурге дождь.

– Я знаю. Капает… Капает… – поежился. – Бесит!

– Знаешь, мне сейчас хочется стать каплей дождя, лишь бы упасть на его лицо и сползти по его щеке. Кажется, тот маленький путь был бы самым важным в моей жизни, самым счастливым. Всю любовь и нежность, какую бы я смогла ему дать, я бы оставила в том мокром следе на его щеке.