Александр Пономарев - Нервные люди

Поняв, что с кнутами он слегка перестарался, Прокопий решил отсыпать совсем уж было раскисшему обществу немного пряников:

– Да, кстати, чуть не забыл. А вот если мы будем жить дружно, то вместе мы много чего добьемся – дорогу отсыплем, гравийную, я уже с муниципалитетом, кстати, договорился. А там, глядишь, и газ проведем, даже не сомневайтесь, у меня глава поселения знаете где … вот он где. Прохорчук сжал кисть в кулак и внушительно помахал им над головой.

В толпе раздался вздох облегчения.

Прохорчук, понимая, что уже выиграл этот раунд, позволил себе, артистично подбоченясь, изречь красивую фразу, услышанную им недавно по телевизору:

– И вот в такое ответственное время среди нас находятся смутьяны, что начинают раскачивать лодку. Не о чем мне с вами после этого больше разговаривать, позорники. Надо было бы взять по-хорошему самоотвод и пропадайте без меня к чертовой матери. Ну да ладно, я отходчив на ваше счастье.

После чего Прохорчук кивнул бухгалтерше – давай, мол, продолжай голосование.

Тогда из-за широкой спины председателя раздался осторожный скрип:

– Ну, кто еще того же мнения, как этот… оппортунист Иван?

Неуверенно поднялась одна рука, но тут же опустилась. Это был глуховатый Дмитрий Петрович.

– Кто за то, чтобы сохранить уважаемого Прокопия Алексеевича на занимаемой должности?

В ответ взвился лес рук. Степан поднял с растерянности аж обе.

– Единогласно.

Голосование состоялось. Все расходились по домам тихо, изо всех сил стараясь не смотреть друг другу в глаза.

Прокопий сдержал-таки свое слово. Через пару месяцев у них на поле зашумела работа – зарычали грейдеры, на место вечно непролазной хляби посыпался гравий. При этом, случайно оно произошло или намеренно, гравий закончился ровно за десять метров до участка Ивана. Его, однако, это обстоятельство не сильно расстроило, ибо машины у Ивана отродясь не было.

Гораздо больше его задевало то, что в последнее время он стал ощущать на себе косые взгляды соседей, причем среди недоброжелателей попадались даже бывшие соратники по классовой борьбе. Бывало, до него долетали обрывки фраз:

– Ишь, склочник, председатель ему не угодил.

– Сам в председатели, поди, захотел, понятно ж, воровать так сподручнее…

– Чуть нас без дороги не оставил, горлодер. Бывают же такие дрянные люди…

Чтобы не трепать себе нервы попусту, Иван принимался с удвоенной энергией возделывать свои грядки, да так, что по осени он собрал небывалый урожай пасленовых. Все соседи обзавидовались. А Прокопий Прохорчук по осени поставил себе гостевой домик с барбекю.

Вот вы все говорите, что страшно далеко наше чиновничество стоит от народа и страданий наших совершенно разделять не собирается. И я вас в этом понимаю, уважаемые мои. Потому как сам так раньше рассуждал, причем ровно до той поры, пока мне не попала в руки одна прелюбопытная деловая переписка, которая как раз-таки и убедила меня в совершенно обратном. А именно в том, что в разных чиновничьих кабинетах вовсе не звери какие обитают, а вполне себе люди с доброй душой и трепетным, отзывчивым сердцем, которые завсегда войдут в незавидное положение нашего простого россиянина, ну или, если хотите – россиянки. Прочтите, уважаемые мои, этот вот незамысловатый текст, который я предоставляю вашему вниманию, а выводы уж как-нибудь сделаете сами:

«Уважаемый Паспортный стол!

Позвольте выразить вам свою благодарность за оперативно и качественно осуществленную процедуру замены основного удостоверения моей личности в связи с достижением ею сорокапятилетия. В течение первой недели после обмена моего паспорта на новый я в полной мере наслаждался жизнью обладателя, хрустящего и пахнущего типографской краской документа. Однако вскоре я почувствовал в своей судьбе некоторый дискомфорт, особенно когда с удивлением обнаружил, что мой пол ошибочно обозначен в соответствующей графе как женский.

С первыми половыми проблемами я столкнулся почти сразу – в городской бане, в мужское отделение которой меня с позором не пропустил бдительный вахтер. Особенно омрачило вечер то обстоятельство, что внутри заведения меня уже ждали коллеги по работе и два ящика «Жигулевского». Справедливости ради надо отметить, что впоследствии мне все-таки удалось протиснуться внутрь вместе с толпой цыпочек, приглашенных туда в эскортных целях.