Заметив Пучкова, она впервые за все время улыбнулась, после чего, приблизив свое фаянсовое личико к его переносице, сказала ехидно прищурив глаз.
– Не желаете ли с наследником познакомиться, Игорь Николаевич? Решайтесь – не пожалеете. Посмотрите хоть, какой задорный карапуз получился, в папика весь. И тут еще такое дело, – добавила она, по-хозяйски поправляя на начальнике галстук. – Раз ответ на вопрос «Кто виноват?» вам теперь ясен, то может быть озадачитесь тогда на тему «Что делать?». Это я в том смысле говорю, что памперсы уж больно нынче «кусаются».
У Генерального от такой новости упала челюсть и подпрыгнула температура. Он стоял, вытянувшись в струну перед молодой нахалкой и молча разевал рот, не находя чем крыть. Да и что тут, собственно, возразишь, коли рыло все в пуху. Нечего самому греховодничать было, блуд чесать. Легко сказать, как будто у него был выбор. У Алены фигура, улыбка и молодость, у Пучкова же средний возраст и бес в ребро.
– Что же вы молчите Игорек Николаевич? От счастья задохнулись? Так выдыхайте живей, пока я с женой вашей этот вопрос не обсудила. В общем, думайте, папа, думайте… до понедельника.
Перед схватившимся за сердце «папа-данцем» черным по белому замаячила перспектива жизни на две семьи со всеми ее прелестями. Где основная прелесть заключалась в том, что Пучкову теперь, что ни на есть – судьба на Аленкином крючке вечно болтаться.
«– Вот ведь подлость-то какая, – думал Пучков, вытирая со лба холодный липкий пот. – Сегодня эта мерзкая шантажистка денег захотела, а завтра что ей в голову взбредет? Ключи от квартиры попросит? А там, глядишь, еще заявит: „Давай, мол, совсем ко мне перебирайся“.
Постой, а не дешевле ли выйдет, до понедельника, самому жене во всем признаться, с повинной явиться, так сказать? Глядишь, если не под амнистию попаду, так хоть „за чистосердечное“ поблажка выйдет. Супруга у меня женщина хоть и гордая, но великодушная, расстроится, конечно, в близости откажет эдак до весны, но не погонит скорее всего. Ради наших детей, во всяком случае, не выгонит.»
Он живо представил себе их мелкую – Машку – «Любимица всей семьи, такая из себя чувствительная, ранимая. Как вскинет на него свои влажные, проникновенные точно у молодой косули глаза, так хочешь – не хочешь, а на айфон новый раскошелишься. А еще она зверушек всяких жалеет, кота вон позавчера с помойки приволокла вшивого. Вечер напролет в голос выла, пока этому мурлу в коридоре не постелили. Игнат, тот вообще его особая гордость – круглый отличник, почти, что уже медалист. Весь в него, тот же технический склад ума, такая же отцовская обстоятельность. В Бауманку сейчас усиленно готовится, в армию чтобы не загреметь. – От мыслей о детях по телу Пучкова прошла приятная теплота. – Семья – вот что самое ценное в жизни. Пора завязывать с этими своими амурными приключениями. Хватит – нашлялся вдоволь за двадцать-то лет, вон до тяжких телесных последствий догулялся уже.»
Вечером Пучков не спешил домой. Точно кот, застуканный у банки со сметаной, он боялся переступить хозяйский порог. Ему казалось, что домашние про него все уже знают, или по крайней мере, догадываются. На улице давно зажглись фонари, а он, досаживая вторую пачку Кэмела, сидел перед домом на лавочке, тер виски и думал, думал.
«– Ну и как жене обо всем рассказать, какими словами объяснить, – вопрошал себя Пучков вытряхивая из пачки последнюю сигарету. – Так чтобы и пожалела меня и простила. Даже представить себе жутко, какой шок вызовет у этой глубоко нравственной женщины вся эта грязь и мерзость, которую он перед ней выложит. Она ведь так беззаветно ему верит. После ночных гулянок не обнюхивает, по карманам в поисках компромата не шарит. И тут я ей – получите, не благодарите. А ну, как сердце еще не выдержит? Нет, только не это, должно же быть иное средство, как-то урегулировать этот скверный вопрос.»
Однако других решений, кроме того, как сдаться на милость жены или секретарши, он не находил. И вот, когда мужчина уже был морально готов подкинуть монетку, его, наконец, осенило -
«Слушай, а может быть младенец и не твой вовсе? – ударил себя по лбу Пучков, удивляясь тому, как такая простая мысль не пришла ему в голову изначально. – Мало ли с кем эта цыпа тут помимо тебя якшалась. Ты же сам видел, как ей Супрунов цветы дарил, без всякого повода. А не помнишь разве, сколько раз она поутру из Ауди юрисконсульта выпрыгивала? Вот будет номер, если она от кого-нибудь другого понесла, а в „счастливые отцы“ тебя – Пучкова определила.»
Читать дальше