Александр Пономарев - Обыкновенная история

– Я, я пойду, пожалуй, – неуверенно говорит резко побледневшая девушка и пятится назад. Глаза у нее становятся испуганными и влажными, голова прячется где-то между съежившимися хрупкими плечиками.

– Погоди! – умоляюще хватает ее за руку парень. – Я с тобой.

Но бабка с ловкостью дикой кошки снова встает у него на пути.

– Значит побоку Ленка теперь? Быстро, гляжу, у молодых энто дело нынче делается.

– Ты чего мелешь, старая, какая к лешему Ленка? – шипит на нее красный, точно пион, супостат.

– А такая Ленка, с животом которая, на нос который ей смотрит уж, забыл нешто?

– Оставь меня. Да пусти ты, тебе я говорю! – не выдерживает девица и едва сдерживая рыдания, пытается высвободить руку. Парень изо всех сил сопротивляется.

– Ты что, не видишь разве, какую чушь она несет? Она из ума же выжила! Кого ты слушаешь?

Девушка замирает, не то в сомнениях, не то в отчаянии. Обливший девушку контрастный душ, из радости, превратившейся за какую-то минуту в трагедию, делает ее тело ватной и безучастной. Она стоит, слабо шевеля губами.

– Это я-то чушь? Не верь ему дочка, не верь прохвосту энтому. У меня глаз – алмаз. Мимо оброненного в траве червонца не пройду. А вообще-то мне ваши с Ленкой шашни до лампочки, – продолжает бабка, вцепившись парню в рукав. – Это дело ваше, персональное, молодое. Ты мне за сирень лучше ответь.

Бабка смотрит на потрепанный куст сирени и, качая головой, причитает – Уже и цвет-то с нее сошел почти, а энтот все равно ходит тут, понимаешь, и ходит. У самого денег куры, поди, не клюют, а он все туда же, на дармовщинку перед девками своими хвост пушит, халявщик, тьфу!

– Ну что ты прицепилась-то ко мне, ведьма, а? – едва ли не рыдает парень. – За квартал теперь буду вас обходить, честно. Какого от меня тебе надо еще? Впрочем, постой, – воодушевляется он, вспомнив старый, как мир, метод. – Может так разойдемся…?

Парень, приняв решение, хаотично хлопает себя по карманам и вынимает тысячу рублей.

– Штуки тебе в качестве возмещения хватит? Мало? На, на… тут у меня еще есть, возьми, не жалко, – достает он из разных мест несколько купюр помельче. Только уйди уже куда-нибудь, исчезни.

Бабка презрительно смотрит на деньги, потом на парня, и, после паузы, укоризненно покачав головой, кладёт их в карман своего плаща.

– Лаадно, чего уж там, – заметно смягчается старушенция. – Кто старое помянет. Но только чтоб у меня ни-ни больше. Ни-ни, понял ты?

– Конечно понял, бабуся, какой разговор, – лебезит обрадованный парень, после чего смущенно мнется. – Только насчет Ленки вашей… Это, как бы, не я так ее, – уточняет он, скосив затравленный взгляд на свою спутницу.

– Да нууу? Хотяяя… Может и впрямь, не ты это с ней греховодишь, – задумчиво говорит бабка, окинув молодого человека прищуренным взглядом. – Тот мерзавец вроде и в плечах покрепче и рослее тебя будет. И волос у него темный совсем. Не то что твой – солома. Ну да, теперь я и сама вижу, не ты энтот Ленкин хахаль, факт. Знаю, что говорю. У меня ж глаз-алмаз.

– То-то же… Слышишь, не я это с Ленкой? – парень радостно хватает девицу за плечи. – Не я это Ленку… представь себе…!

Убедившись, что справедливость восстановлена, он с благодарностью жмет бабке руку и поспешно ретируется, сгребая в охапку свою едва живую спутницу.

Бабка пристально смотрит им вслед, пока фигуры влюбленных не скрываются за фасадом пятиэтажки, после чего кряхтя присаживается на скамейку.

– Ишь, повадились тут черти окаянные сирень ломать, – удовлетворенно бурчит она, пересчитывая сегодняшнюю выручку. – Чего энто за бумажка, сотня, что ль? Замусоленная какая, не поймешь сразу. Да уж, глазами я последнее время ослабла что-то – факт. Жировку тут за свет принесли, а я подумала, что реклама, чуть было в мусорку не бросила. Вчерась же и вовсе не смешно вышло. Супостата, навроде этого, за сотню рубликов всего-то простила. Обозналась вишь ли, с пятисотенной деньгу его перепутала. Морковки погрызть бы мне того… не мешало. В ней, говорят, энтот, каротин есть. И тогда ого-го! Держитесь у меня, прохвосты, меньше чем за тысячу никому не спущу. А то ходют тут, понимаешь, и ходют, ходют и ходют…

У Генерального директора «РемСнабСтрой» Игоря Николаевича Пучкова вышла из декрета секретарша. Появилась она в офисе на шпильках и в открытой блузке, величаво прошлась «от бедра» по коридору, цепляя на себя репейные взгляды сослуживцев и отражая молниевые разряды сослуживиц. Весь ее вид свидетельствовал о том, что ни одно ни другое ее сейчас не беспокоит.