Амалия Март - Разгадай меня

– Я, наверное, откажусь, – отрезвляю ее оптимистичный настрой.

– Чего? – снова орет Майя. – Я тебе откажусь! Я ради тебя ягодицы рвала! То есть… Не в том смысле, конечно. Но блин, Гусь, я даже Влада заставила перед кудрявым извиняться, лишь бы он тебе шанс дал.

– А, ну тогда понятно, почему меня с такой охотой на такое тёплое местечко взяли, – печально осознаю я. – Но я всё равно не пойду, Май.

– В смысле??? – не унимает своего повышенного тона.

Блин, да как же ей объяснить! Не признаваться же, что я на те же грабли, в который раз…

– Просто не для меня эта работа, понимаешь?

– Нет, не понимаю. Тебе жрать нечего и за квартиру платить. Где твоя рациональность, Гусь?

Очевидно, там же, где гордость. Потому что, наслушавшись гневных речей подруги и миллион раз прокрутив в голове, как это будет, на следующий день я несу свое тело прямо в пещеру к злодею. Ровно к восьми тридцати.

Агния

"И пускай капает, капает с неба. Иду в мокрых кроссах к тебе, где бы я не был…"

Я ненавижу каблуки. Это официально. Эту песню тоже, но каблуки все же больше.

Если бы могла – устроила революцию в женской индустрии моды: долой каблук, стринги и колготки. Последние – чисто детская психотравма.

А вот каблуки – приобретенная. Наверняка в средневековье таким орудием пытали: заставляли идти по ухабам, пока кровавые слезы не устилали дорогу, а путник не молил о пощаде. Но правила современного мира жестоки: хочешь жить, умей вертеться, хочешь есть – умей ходить на десятисантиметровых ходулях.

Достаю единственные и неповторимые – потому что такое говно вряд ли можно сотворить в большом количестве – туфли из Kari и в последний раз оглядываю себя в зеркало. Выгляжу… сносно. В смысле, как дом перед сносом: весь внешний вид кричит о том, что жить здесь нельзя. Да и не хочется.

На мне самый убогий из костюмов, что я смогла отыскать: коричневый в тонкую полоску, с безразмерным жакетом и свободной юбкой до колен. Волосы аккуратно зачесаны назад, на лице только слой тональника и тушь. Здравствуй, мымра. Сколько-сколько тебе лет? Двадцать четыре? Протянешь на все сорок!

Могла бы так не стараться, знаю, но если мне предстоит работать на одного красивого мерзавца, я предпочту, чтобы он так и не вспомнил меня. Меньше шансов лишиться столь привлекательного заработка и своего сердца.

Всё-таки он…

Нет, не думать об этом.

– Рабочее место, – меня встречает Света с ресепшена и кратко вводит в курс дела. – Ничего не переставляй и ни в коем случае, слышишь, ни в коем, не украшай: никаких рамочек, сердечек, цветов. У Алексея Викторовича пунктик, если не хочешь словить один из его "приходов", лучше ничего не менять.

– Приходов?

– Ну, это когда у него пена изо рта и глаз левый дергается. Увидишь – поймёшь, – она выразительно выкатывает глаза, комично изображая приступ.

Я понимающе киваю, хотя ни черта не понимаю. Он что, псих? Врун, бабник и шизофреник с приходами заодно? Вот и раскрыт секрет кругленькой зарплаты. И как мало, оказывается, можно узнать человека, проведя с ним сутки.

– Пароль под клавиатурой, расписание шефа в файле "график" на рабочем столе. Там же файлик "контакты", если он скажет с кем-то связаться. Должностная инструкция, – кладет она скрепленные степлером листы передо мной. – Изучи. Если что звони мне 10-01 по внутреннему. Я у него временной помощницей на полставки последние пару недель была, подскажу, что смогу. И… удачи.

Света улыбается мне, но как-то подозрительно жалостливо. И я напрягаюсь еще больше.

Руки немного трясутся в ожидании нашей второй встречи. А что, если его озарило и он меня вспомнил? Или узнает сейчас? Притвориться, что я не знаю о чем вообще речь и уйти в отрицание до победного? Тактика для трусов, да-да.

Ввожу пароль от компьютера, изучаю приветственную заставку, нервно постукиваю пальцами по столу. Кристально чистому, надо признать, столу. Никаких тебе цветастых стикеров или разбросанных бумаг, сплошная стерильность: холодное серое дерево, органайзер для бумаг, монитор, клавиатура, мышь. Чертов педант.

– Света! – гремит над головой.

Поднимаю глаза и упираюсь взглядом в сосредоточенное лицо, что-то высматривающее на своем телефоне. Мягкие кудри – я помню, помню их наощупь, и как забавно они торчат, стоит немного извалять этого мужчину на полу – снова зализаны назад. Веселые синие глаза почти черные, сосредоточенные. Все лицо словно состоит из углов: острое, непроницаемое.