Амалия Март - Разгадай меня

– Агния, – тихо произношу я.

– Да, точно, – на секунду отрывает взгляд от экрана. – Подружка Барби, – и тут же утыкается обратно, даже не заглянув мне в глаза. – Назначь встречу с отделом рекламы на десять двадцать, скажи, пусть Георгиева захватит вазелин или красивые цифры по охвату, – тук, тук, по экрану андроида. – Посмотри на сколько записан Федоров, перенеси его на завтра на вторую половину дня и пусть притащит с собой свои корявые исходники.

– Тоже с вазелином? – дурацкий, дурацкий язык.

– Лучше с жертвоприношением, иначе платой возьму его голову, – тут же отвечает шеф и наконец, удостаивает меня продолжительным взглядом с прищуром.

Я вся подбираюсь и распрямляю спину. Смотрю прямо ему в глаза, совершенно не чувствуя страха быть узнанной. За последние несколько секунд я совершенно очевидно осознала: это не тот человек, с которым нас ненароком свела судьба. Передо мной был разыгран спектакль в трёх действиях, а я купилась. Таких как я у него, очевидно, вагон и маленькая тележка с тележками. А может и целый флот потонувших кораблей, что шли на дно сраженные харизмой, острым языком и синими океанами.

Это герой не моего романа. И ему никогда им не стать.

Он смотрит на меня с холодной прямолинейностью несколько секунд, а затем изгибает один уголок губ слегка вверх.

– Сработаемся, – говорит он и снова погружается в мир своего идиотского телефона.

Скрывается за дверью справа от меня. Я выдыхаю.

Это вряд ли. Ведь я всегда буду помнить о его сказочном мудизме, а он никогда так и не узнает меня.

Я без труда нахожу контакты людей, которых, судя по всему, скоро ждёт порка, и передаю им слова, сказанные шефом. И если Георгиева, начальник рекламного отдела только тяжело вздыхает в трубку, то тот самый Федоров с кривыми исходниками, чтобы это не значило, без конца повторяет "черт, черт, черт" мне в трубку, не давая ее повесить.

К десяти двадцати перед моим столом собираются пять нервных человек, в гробовой тишине не сводящих глаз со стрелок часов. Ровно в двадцать минут следует один нерешительный стук в дверь шефа, и глухое "войдите" с той стороны.

Спустя двадцать минут телефон на столе оживает, определяя "Рижский Алексей".

– Света! – жёстко звучит с той стороны.

– Агния, – поправляю я.

– Сделай чай. С мятой, – игнорирует мою ремарку тот.

– Всем?

– С мятой только мне, – язвительно отзывается шеф. – Остальным с мышьяком.

И кладет трубку.

Комик недоделанный.

Святая Света, как окрестила я девочку с рецепции, помогает мне найти кухню и все для чаепития, которое решил устроить Рижский для отдела рекламы. Она же объясняет, что "чай с мятой" – это действительно чай с мятой, босс употребляет его для успокоения, а вот с "мышьяком" означает, что всем крепкий черный, с хорошей дозой сахара, чтоб простимулировать работу мозга сотрудников. Со странностями чувак, да.

– Он всегда с гаджетом наперевес ходит? – не удерживаюсь от волнующего вопроса.

– Ага. Все время держит руку на пульсе, соцсети, фотосессии, продажи, производство. Ты ещё поймёшь, насколько он погружен в процесс, – отсчитывает по три ложки сахара и засыпает в каждую кружку.

– Он меня все время Светой называет, – может и этому феномену есть объяснение?

– А меня Мариной первую неделю звал. Привыкнет, – пожимает она плечами, помогает устроить на подносе шесть небольших чашек и открывает мне дверь.

– Вообще он нормальный, в широком смысле слова, – пытается успокоить меня Святая Света. – Просто… специфичный такой. Не все к нему подход находят. А работать у нас весело! – бодро говорит она, провожая до кабинета начальника. – Ты, главное, не ведись на эти его синие глазищи, – заговорщицки тихо добавляет она у самой двери и открывает мне проход.

Поздно.

Я ж уже.

Агния. Месяц назад

Я приваливаюсь к стеночке и тихонько сползаю на заботливо подставленный мне пуфик. Какое джентльменство! Бутылки с дорогущей газировкой приземляются на пол возле начищенных мужских лоферов, а сам хозяин квартиры у моих ног.

Он тянет свои длинные пальцы (слишком длинные пальцы!) к моей здоровой ноге и стягивает с нее кроссовок. Я, как заведенная кукла с батарейкой в пластмассовом брюхе, часто и выразительно моргаю. Зрелище не для слабонервных девиц, такое интимное, такое… экзотичное!

Но я ж кремень!

Правда, ровно до того момента, как его ладонь ползет вверх и обхватывает мою щиколотку. Тело наэлектризовывается, волоски на руках привстают, а в горле пересыхает. Сердце делает "бум-бум-бум", тяжеловесно и глухо. Вторая ладонь Лёши ложится на левую ногу и проделывает зеркальные действия: сначала обхватывает ее в диаметре, а потом мягко ведёт большим пальцем по подъему ноги, словно чертит карту. Жалобный всхлип вырывается из груди вместе с совершенно развратным придыханием.