Валерий Граждан - Невозвращенцы на Луне

Когда начали грузить провизионки и прочие цистерны горючки и питьевой воды, нам было ясно даже на сколько суток идём. По банке сгущёнки на сутки на брата, либо бутылка вина на бачок– вот и вся арифметика. 10–12 бутылок на сутки. 15 ящиков – месяц похода. Вот и спрашивали у вахтенного: «Сколько пузырей сегодня загрузили?» 50 ящиков– автономка по полной программе. Ракеты в шахты грузили всей командой и ночью. Торпеды-днём, без маскировки. Дифферент на корму (лодка «присядает» на корму) и получай носовой отсек в аппараты и на стеллажи! Весь БЗ (боезапас) шёл с серьёзной маркировкой, без скидок на «авось».

«Неужто дерябнется наша кучерявая мечта пройтись по морям-океанам воочию?! Так и закруглится наша служба между шпангоутом № А и № С в отсеке № Е? Хотя нас никто и не спрашивал: попал служить-не скули!

Добавили и регенерацию, видно часть пустили свои же матросы на стирку: очень уж хорошо отстирывает любую робу!

Хотя по военному времени такие «шутки» жестоко наказуемы. Ведь регенерация – это воздух в отсеке. Вот и выбирай: стирать или дышать. И единожды в предрассветную мглу мы неслись с сопки к пирсу на нашу К-45. Бежали без разбора, кучей. Кто– то спотыкался. Падал, матерился. Старпом подбадривал, командир к.1 ранга Вереникин бежал посмеиваясь неуклюжести некоторых матросов. Неизменно впереди мчался со своей машинкой секретчик. Суета в раздевалке СРБ (служба радиационной безопасности) и снова бегом уже на лодку через КДП (пост дозконтроля).

По трапу вниз со свистом, едва касаясь поручней. Но, чуть коснувшись подошвами палубы центрального отсека, все пулей рекошетируют вправо – в кормовые отсеки. И лишь торпедисты, аккумуляторщики скачут к люку 2-го отсека. Занимают посты в 3-м, центральном отсеке.

Собрали нас, как бы будущий экипаж плавбазы, на борту корабля царской ещё постройки – плавбазе «Нева». Стоявшей у стенки так долго, что попытка сдёрнуть её с подводного «Арарата» консервных банок чуть было не закончилась для старика потоплением аккурат посреди бухты Крашенинникова. Сотни глаз с берега затаив дыхание следили за попыткой команды «Невы» и трёх буксиров хотя бы водрузить посудину обратно. В конце концов это им удалось. Нашу же таборообразную братию препроводили на буксире в морпорт. Там у стенки стоял уже знакомый нам белоснежный лайнер «Советский Союз», как нам сказали в первом рейсе на нём, это бывший репатриированный у фашистской Германии грузопассажирский корабль «Великая Германия». Хотя сами члены команды корабля утверждали, что первое название корабля всё-таки было «Адольф Гитлер» и его водоизмещение превышало 33 тыс. тонн. Так или иначе, но корабль был поистине величавым и впечатление производил неизменно поразительное. Тем более, что больше в нашей жизни его видеть не пришлось. Говорят, что в последующие годы его сняли с трассы и приспособили под гостиницу во Владивостоке. Хорошо, хоть так, а то ведь вообще могли пустить «на гвозди», то есть на металлолом.

Не зря моряки считают, что у кораблей есть живая душа. Приняли нас на борт по широченному трапу и тут же разместили по каютам 3 класса: по 4 человека в каждую. Офицеры, разумеется, поселились в более комфортных условиях и совершенно не интересовались нашим благоустройством: «Не маленькие, чтобы сопельки утирать.» Ну мы и «утёрлись» от души в ближайшем ресторанчике. Деньги у нас, не ахти какие, но водились. Тут будет вполне кстати вспомнить анекдот про увольнение на берег. Старшина построил претендентов и командует: «У кого с собой больше трёх рублей, выйти из строя!» Вышли около трети строя. Старшина вновь командует: «У кого меньше трёшки, выйти из строя!» Вышли оставшиеся. «Вышедшим разойтись к себе по кубрикам!» Разойтись, конечно все, но спросили: «А почему?»

«У кого больше трёх рублей – напьётся. (Водка стоила 3 рубля бутылка). А с мелочью на берегу делать нечего!», – пояснил старшина.

В нашей же ситуации у каждого было куда больше трёх рублей. Офицеры, а прежде всего замполит капитан– лейтенант Кляцкий, убедились в этом лишь к концу первого дня плавания. Замполит же наш очень даже напоминал знаменитого артиста Ролана Быкова: небольшой ростом и с изрядной залысиной.

Узнав, что во вверенной ему команде ой какое ЧП (почти все поголовно захмелились «под жвак», сиречь – под завязку), каплей ринулся (а что толку!) усмирять пьянку. И сходу влетел в нашу каюту, где уже почивал на верхней кровати Федя Смыков, двухметровый гигант из боцкоманды. Цепи коечки надёжно удерживали мощный торс пассажира от падения даже при шторме. У Феди был «дых», как от полудесятка. «Встать!!», – истошно заорал на него Кляцкий. Но матрос храпел едва не за десятерых, периодически издавая тревожные звуки: «Э-ык! Бу-ык!» Жаль, но борец с алкоголизмом сигнал тревоги не распознал и после очередного «Бу-ык-а-а» был с головы до пят облит содержимым желудка подопечного. Рьиа и матерясь пострадавший ринулся вон из каюты за помощью. Мы же принялись спасать перепившего бедолагу. Это было очень тяжело. Даже Корней Чуковский обмолвился по этому случаю, дескать «тяжело из болота тащить бегемота!». Но «бегемота» оперативно утащили в самую глухую каюту, а на его место уложили непьющего Серёгу Сазонова «метр с кепкой» ростом. И, только прибрались, как каюта наполнилась офицерами, умеренно трезвыми. Замполит, жаждая сатисфакции в полном объёме, сорвал с мальца одеяло. Но команда «Вста-а-а» застряла в его горле: предполагаемый гигант превратился едва не в лилипута. Далее последовали нервные конвульсии каплея, с надрывными вскриками: «Где?! Где он, вашу в душу!!» Но все матросы в каюте молчали. Офицеры хохотали с надрывом. С тем и ушли. А Федя благополучно дослужил до ДМБ без единой (!) гауптвахты.