Роман Трахтенберг - Гастролёр

Они уже закончили оформлять документы. Погружение было «левое», без участия клубов и инструкторов. Ребята, типа, просто взяли напрокат баллоны, а мы, типа, просто ныряем рядом, нам, типа, дешевле такой большой компанией арендовать лодку. Последней «маленькой формальностью» стало взять так называемый «смертный листик», где написано, что у французов есть такой-то сертификат и квалификация, и они знают, что делают, пускаясь в свободный дайв.

Мы сразу погнали к самому глубокому месту, встали, вывесили за борт четыре баллона для декомпрессии (на всякий случай) и ещё раз обговорили все детали предстоящего «летального» погружения. По большому счету, нам нужно было «упасть» туда, зафиксировать достижение и сразу же подниматься на поверхность. На большее все равно не хватило бы воздуха. Мы попрыгали в воду, собрались на поверхности и пошли.

Первые тридцать метров пролетели без осложнений. Впрочем, с тридцати метров, если случилось что-то непредвиденное, ещё можно «сдриснуть». То есть можно-то можно, если, конечно, ты нормальный парень, хорошо подготовлен, не паникуешь, успел выдохнуть воздух из легких и вообще по жизни везучий… Я чуть дрогнул, отметив про себя эту тридцатиметровую точку необратимости. Мои молчаливые спутники, возможно, тоже дрогнули, но не подали виду, квакнули, и мы продолжали упорно идти вниз.

…Если кто до сих пор не понял, глубоководный дайвинг отличается от обычного тем, что все проблемы надо решать на месте, то есть на глубине. Если у тебя сломалось оборудование или ты испугался, что оно сейчас сломается, и решил не рисковать, тебе все равно придется взять себя в руки и, не торопясь, как того требуют правила безопасности, подниматься на поверхность.

…Ближе к шестидесяти парни начали волноваться. К этому времени нас окружала кромешная темнота. И хотя мы держали фонари, с их помощью видели лишь друг друга. Все, что было вокруг, ускользало из круга света; со всех сторон на нас наступала чёрная холодная смерть, называемая биологами «колыбелью жизни на Земле». Интересно, совались они в эту «колыбель жизни»? Мне так идти туда уже совсем не хотелось! Однако меня представили как хорошего инструктора, как же я мог убежать? Снова направив фонарь вниз, я увидел лишь свои «ноголасты». Уходящая глубоко вниз пустота и темень рождали ассоциации только со школьным юмором: «Темно, как у негра где?..» или: «Темно, как в жопе у кого?..» – уже не помню, как правильно. Пояс с грузами, который крепко охватывал меня, когда я только нырнул, сейчас ослаб и почти болтался на жопе… у меня. Не потому, что он расстегнулся, – просто мое тело сдавливают метры воды, что остаются сейчас над нашими головами.

Чёрт, куда я полез?!

Питая надежды на понимание, осветил компанию. Все показали знаками «о'кей», и мы продолжили погружение. На отметке «семьдесят пять» что-то случилось: один из французов вдруг заметался и резко рванул к поверхности. Я увидел, что Кака поймал его за лапу и пытается успокоить. Быстрый подъем с такой глубины грозил бы французу большими проблемами, может, и не смертью, но в любом случае Фуа-гра ему уже жрать бы не пришлось. Все собрались вокруг, пытаясь понять, насколько сложна ситуация. Парня могла охватить паника; и неожиданно для себя он осознал, что творит какую-то полную хуйню (я так же был в этом уверен!). А паника – самая страшная вещь, особенно под водой. Я уже слышал, что человек порой делает дурацкие вещи, например, вытаскивает изо рта регулятор и выкидывает его, а потом ломит вниз на всех парах. А может, у него азотный наркоз, про который я говорил. Но и тогда его надо ловить всей компанией, вдруг возомнит себя Ихтиандром?

Впрочем, ему, да и нам, кажется, повезло. Он знаками показал, что неважно себя чувствует, и твердо намерен всплывать, но зато пребывал в трезвом сознании. Отпустить его одного в таком состоянии было бы роковой ошибкой. Теперь нам надо либо разделиться, либо плыть всем вместе наверх. То есть Костя вытаскивал перепуганного туриста наверх, а я, как инструктор, продолжал спуск вниз с оставшимися. Меня подобная перспектива приводила в ужас, но куда я мог сбежать: назвался клизмой – полезай в жопу. Я с содроганием и какой-то надеждой глянул вниз: там не стало светлее и уютнее. Пасть отца-океана готовилась нас сожрать. Подумал об этом, к счастью, как оказалось, не только я. Стоило поднять взгляд на компанию, как стало ясно, что приятели француза решили плыть наверх.

«Ага, под предлогом санитарного сопровождения хотят сбежать!» – подумал я злорадно и в то же время необычайно радостно. Им было страшно, как и мне. Мне даже казалось, что я слышу учащённое биение их сердец. Кроме того, пока мы решали, что делать с беглецом, нас уже притопило до восьмидесяти шести метров… Чёрт, да давайте же наверх!