Евгений Дубровин - Эксперимент «Идеальный человек». Повести

- Сколько, сколько? - удивился лысый начальник.

- Один класс, - повторил я гордо.

- Однако ты, братец, порядочный невежда. Я скромно потупился.

- Ну, а таблицу умножения знаешь? - Знаю.

- Сколько будет шестью семь?

Я поднял глаза в потолок и зашевелил губами:

- Шестью один - один…

- Достаточно, - сказал начальник с видимым сожалением, - Нет, братец, ты нам не подходишь. Это тебя целых шесть лет учить надо даже до семи летки. Ты, братец, нам процент по образованию срежешь. Он у нас и так не ахти… Возьми свои бумажки.

- Мумия, - прошипел Вацлав, когда я уныло рассказал ему все, - нужно же и меру знать! «Один класс»! Кто теперь его имеет? Эх ты, недоучка! Что вот я теперь делать с тобой буду? Какое тепленькое местечко упустил! Главное - под землей, ни слуху ни духу!

Я виновато молчал.

- Ну ладно, - смягчился Кобзиков. - В следующий раз умнее будешь. Хромать сумеешь?

- Как хромать? - не понял я.

- «Как», «как»… Обыкновенно! Допустим, одна нога у тебя не гнется. А ну, попробуй.

Я сморщился и проковылял перед ним по коридору.

- Неплохо. Только морду кривить не надо. Ты хромой от рождения. Понял?

- Понял, - сказал я, ничего не понимая.

- Попробуем устроить тебя в артель инвалидов фотографом. О фотоаппарате представление имеешь?

- Нет.

- Ну, это неважно. Научишься. Да заруби у себя на носу: классов у тебя четыре, хромой ох рождения, фотографией увлекаешься с детства. Главное, запомни их профессиональное выражение: «Внимание! Сейчас вылетит птичка!»

- «Сейчас вылетит птичка», - повторил я уныло.

- Молодец! Сразу видно, что у тебя склонность к этому делу.

Устраиваться на работу мы пошли втроем: я, Кобзиков и заведующий отделом парикмахерских и фотохудожественных работ ОГГ, угрюмый прыщеватый субъект со странной фамилией Умойся. В случае удачи всего предприятия я должен стать его инструктором. По имевшимся в ОГГ сведениям, секретаршей в этой фотографии работала дочка директора комбината бытового обслуживания. Мой заведующий отделом собирался на ней жениться. Так как девушка была «зеленой», а будущий зять директора комбината бытового обслуживания не отличался сногсшибательной внешностью и галантным обхождением, я должен был сыграть роль подсадной утки. То есть денно и нощно, елико возможно, превозносить добродетели своего зава.

Фотография N 39 артели инвалидов помещалась на базаре в дощатом здании, напоминавшем ларек для продажи газированной воды. На дверях трепыхался листок: «Требуется опытный фотограф-инвалид».

Мы внимательно прочитали объявление, вытерли ноги о проволочный коврик и вошли. За столом сидела молоденькая курносая девушка и что-то писала. «Клиенты в нетрезвом состоянии не обслуживаются» - висело объявление у нее над головой.

- Хромай, - прошептал Кобзиков.

Я захромал и споткнулся о стул. Девушка подняла на нас глаза.

- Визитка? Портрет? - спросила она.

- Заведующего, - галантно улыбнулся Вацлав Девушка скрылась за черным занавесом.

- Счастливчик, - шепнул ветврач. - Не девушка, а розовая мечта!

- Тощая слишком, - изрек Умойся.

- Кормить будешь - поправится. Заведующий вышел - с черной повязкой на глазу, небольшого роста, поджарый.

- В чем дело, молодежь? - осведомился он, вытирая руки ватой.

- Вот этот парень хочет устроиться к вам, - сказал Вацлав.

- Инвалид?

- Хромой от рождения.

- Где раньше работал?

Кобзиков обиделся.

- Разве настоящий фотограф где-нибудь работает? Настоящий любитель экспериментирует у себя дома. Мой друг занимается фотографией с детства. В 1957 году его снимок «Воробей на заборе» даже был отмечен премией. Не видели в «Советском фото»?

- Нет, - сказал заведующий. - Давайте трудовую книжку.

Я замялся.

- Понимаете… - начал Вацлав.

- …настоящий любитель не имеет трудовой книжки, - докончил мужчина с повязкой. - Ладно, пусть ваш друг пройдет сюда.

Я последовал за странным заведующим. В комнате, куда он привел меня, горел красный свет. Я ровным счетом ничего не различал. Потом мои глаза привыкли, и я увидел, что мой будущий начальник стоит совсем рядом. Его горбоносое лицо с повязкой хищно приглядывалось ко мне. Я уже начал жалеть, что послушался Вацлава. Еще этот тип возьмет да вызовет милицию.

Мы продолжали молча разглядывать друг друга при красном свете.

- Для чего служит в фотоаппарате затвор? - неожиданно спросил заведующий.

- Для затворения.

- Так…

Мужчина резко присел и быстрым движением согнул мне ногу. Мои уши стали горячими. Мне захотелось скорее уйти из этой мрачной комнаты.