Яков Сычиков - Покупатель пенопласта

***

В аду, наверно, тоже смешно и страшно, как в «Котловане» Платонова. Дантов ад; найти статью полностью.

***

Надо беречь себя для Коммунизма, чтобы в Коммунизм войти в безбрачии – небракованным.

***

Пользуясь обеденным перерывом, смотрю по ящику в столовой сериалы про ментов и врачей, которые наравне с другими оперируют бомжей; на деле же эти бомжи каждый день слоняются в центре города, циркулируя от помойки к помойке, по ходу движения оставляя от себя гнилые отвалившиеся куски.

***

Судил о Бродском по отрывку из предисловия (или послесловия, с Платоновым вечная в этом смысле путаница) к «Котловану», когда был еще совсем не подготовлен; тогда точно решил, что отзыв вражеский. Спустя время, перечитывая «Котлован» и тот же отрывок в конце, решил, что он не вражеский, но Бродский все же сильно кичиться фразой. Прочитав нынче статейку полностью, понял, что Бродский не только не ругает Платонова и не кичиться, а, в общем-то, поет ему осанну в обход Кафки и Джойса.

***

Сентиментальная я тварь, у человека сердце червями пошло, а я который день подряд слушаю с утра песню группы «Божья коровка» – «Гранитный камушек». Песня некогда беззаветно любимая моим братом шизофреником, но даже ему она надоела. А я проникся. Вот, стою в майке-алкашке, чищу картошку и подпеваю в ноты: «Не ходи к нему на встречу-у, не-е ходи, у него гранитный камушек в груди».

***

Я всегда знал, что нехилая часть людей попросту ебанутые, но настоящим откровением для меня явилась станция метро «Площадь Революции». Было это лет пять назад, когда я увидел впервые, что несколько человек, один за другим, натерли нос каменной собаке. Я тогда подумал, что меня отчего-то внезапно вштырило, но оказалось – традиция сия старинная почитаема и древна; студенты-бездари, пенсионеры-маразматики и прочая скучающая сволочь этаким манером забавляется: загадывая желания. Скажут, вот мудак, набросился на невинную такую традицию. Да нет, не невинная; все лицемерие и ложь мира происходят именно из этого удивитительного свойства людей: верить во всякую хуйню. Потому что лень своей головой думать.

***

Готовя очередной холодец, придумал извращенным умом японский аналог. Итак, холодец по-японски. Остывшим свиным бульоном заливается обнаженная молодая японка, обкладывается отделенным от костей мясом, украшается зеленью и морковкой по вкусу. В рот вставляется березовая трубочка для дыхания. На ночь все выставляется на балкон под заморозки. Либо в морозильную камеру. Можно использовать под блюдо санитарные каталки. На следующей день приглашаются все японские друзья-извращенцы, к столу холодец подается с васаби и имбирем, вместо горчицы и хрена. Обглоданная, очищенная от съеденного холодца японка, воскресает и танцует на столе стриптиз. В смысле, просто танцует – голая. И отогретая саке. Друзья японцы, объевшись, хлопают в ладоши и подобострастно улыбаются. Этакая «Шокирующая Азия».

***

Один человек заблудился в лесу, и когда выбрался он из этого леса, идя на шум машин, то оказался он возле огромного светящего города, в котором то и дело сновали туда-сюда, сюда-туда. И решил человек: вот город, в котором мне теперь помогут. Помогут, не могут не помочь, ведь сколько людей вокруг добрых, и все готовы и в состоянии оказать помощь человеку. Так думал человек, и сам не знал, как сильно он ошибался. Прошел месяц, месяц прошел, но человеку так никто и не помог, все проходили мимо, воротили носы и кашляли в кулак. Вот так и умер человек. Лег на дорогу и отдал концы, сотрясая воздух проклятьями всему человечеству в лице этого одного отдельно взятого светящего города. Умер человек. И над городом нависло проклятье. Проклятье маленького человека.

***

Ходишь таким, бля, панком. Мелочь запотела в твоей руке, она зачерствела в ней, приросла, покрылась плесенью. Безобразные зеленые медяшки, вросшие в твою плоть, с которыми положат тебя, мудака и тормоза, в могилу, а там вини кого угодно: мошенников, воров – не поможет, все ты, все от тебя, любая другая, другой, простой, обыкновенный, может, вложит теперь в руку его мелочь; может, это вообще будут менты, а ты прошел мимо, не остановился, не спросил. Прошел мимо человека, руководствуясь стереотипным своим, а может, и не стереотипным даже, бля, а очень индивидуалистичным мышлением, а, может, лишь по привычке ты сделал это. А потом сидишь и рефлексируешь как сука. А сразу не вернулся. Думаешь, ну ладно, да ведь я так же

А именно поэтому и надо было вынуть и отдать от себя эту мелочь, оторвать с мясом, гнилым жадным мясом, отдать мелочь, которая не успела запотеть, не успела даже запотеть, она сразу сожгла тебе руку, панк ты, еб-та, сраный! Ты простой обыватель, падучий до баб и пива, а мимо человека проходишь, как мимо столба с неинтересной тебе агитлистовкой.