Александр Пономарев - Неприличный диагноз

Думали сначала, что по Лукашкино некая аномалия магнитная проходит. Но какая, к лешему, аномалия, когда тут железа отродясь не бывало, а даже если и было что-то, то местные мужики в пункт приема сырья давно уже отнесли.

Приезжала было даже научная экспедиция, все обнюхала, измерила и наконец вынесла вердикт: «Не по нашей части проблема, чертовщина какая-то», – с тем и уехала. Тогда на сельском сходе порешили, что согрешил кто-то сильно из местных в древности. По этому поводу батюшка по имени Митрофан отслужил водосвятный молебен и совершил крестный ход вокруг самой высокой точки Лукашкино – Либеровой горы, которая исторически считалась в Лукашкино центром притяжения молниеносных и бесовских сил.

Но все тем не менее осталось по-прежнему. Хотя не совсем, шаровые молнии вроде бы на нет сошли. А вот обычные стали даже назойливей и злее.

Вот с одной из таких гроз и началась эта история, героями которой, точнее, даже местной притчей во языцех, стали баба Маша с двадцатью сотками сортовой картошки и ее муж – дядя Миша с мопедом «Верховина». Впрочем, картошка и мопед к существу данной истории имеют исключительно второстепенное, опосредованное отношение.

Однако, давайте обо всем по порядку.

Бабе Маше на момент, когда в Лукашкино развернулись драматические события, о которых я хотел бы поведать, исполнилось уже шестьдесят с лишком. Несмотря на свои достойные годы, она сохранила следы простой, негромкой русской красоты – ладно сбитая, груболицая, обрамленная русыми, без единой сединки волосами, она плыла по улице и улыбалась миру своими ямочками на не потерявших молочную спелость щеках.

Под стать своей внешности была она богата каким-то внутренним смиренным благообразием, благолепием. Кроткая, работящая, покладистая. Не жена, а червонное золото.

Как бы в противовес своей бабке, мужик ее – дядя Миша – внешность имел заурядную – мозглявую, а нрав вздорный, склочный и где-то даже сволочной. И красоту души своей супруги если и ценил, то далеко не на первом месте, потому, что в первую очередь он уважал качество деревенского самогона, настоянного на еловых шишках, которым, к слову, тоже славилась щедрое на разных умельцев Лукашкино. Да так ценил, что дегустации его порой продолжались по паре недель кряду. Покладистая баба Маша смиренно ставила в чулан, куда он уходил в «навигацию», две огромные фляги самогона и три банки соленых огурцов, оставляла ведро для помоев и вешала снаружи большой амбарный замок. На тот случай, если «окаянному кровопивцу» вздумается побуянить.

А еще дядя Миша был изрядный лоботряс. Понятно, что лбом он тряс только тогда, когда с ним не приключались описанные выше обстоятельства, которые, впрочем, в деревнях происходят почти с каждым первым мужиком, ну разве кроме совсем уж болезных или праведных.

Таким образом, из всего известного нам о дяде Мише можно сделать нехитрый вывод, что баба Маша находилась в списке его приоритетов где-то на третьем почетном месте.

Впрочем, нет – даже на четвертом. Потому что была у дяди Миши еще одна слабость. В трезвое время жизни дядя Миша любил возиться со своим мопедом «Верховина», который перманентно находился у него в ремонте.

– Магнето есть у кого ненужное, не знаешь, а? – спрашивал он время от времени каждого встречного. – А то мое искру чо-то не дает. Вот поставлю новое магнето и на рыбалку на нем махну. На днях, наверное, поеду.

Понятно, что магнето в данном случае – это понятие собирательное. В зависимости от текущей потребности вместо магнето вполне могла быть головка цилиндра, ведущая шестерня или какая-нибудь храповая муфта.

А «на днях», оказавшись в компании селян, он снова бросал свой клич: – Ребят, может, у кого тросик газа завалялся лишний, а то у меня что-то лопнул? В райцентр на днях задумал ехать, а тут трос, итить его, возьми да и лопни.

Но никто так никогда и не видел дядю Мишу верхом на «Верховине», ни «на днях», ни «после дождичка в четверг», ни даже после «морковного заговенья» потому, что, несмотря на все его усилия, чудо-техника самостоятельно с места трогаться отказывалась. Но дядя Миша, беззаветно влюбленный в свой мопед, все равно не отчаивался и верил, что в один прекрасный день он оседлает верного коня, потом включит третью скорость и, дав полный газ, рванет на нем по утопающей среди подсолнухов проселочной дороге, в светлые заоблачные дали.

В свободное же от дегустаций и ремонта мопеда время он (куда деваться – не потопаешь, не полопаешь) помогал бабе Маше по хозяйству. Правда, той для этого приходилось проявлять чудеса терпения и дипломатии.