Ольга Ефимова-Соколова - Марсиановка

Оторвал я макака от Маруськиной груди и отдал родителям. Пусть воспитывают. Так мы и посидели душевненько, да недолго. Даже песни не попели…

Как остались мы вдвоем, я Маруське пожаловался, а она на стол облокотилась, щеку рукой подперла и затянула: «Ой, цветет калина…» – это ее любимая. И так у нее жалостливо получается, так за душу берет, что аж захотелось мне ее от беды избавить.

Растрогался я и сам не заметил, как к сливовочке потянулся. Она ближе всего ко мне стояла. Выпил я и не поморщился. Нос-то у меня заложен был, а на вкус ничего особенного – не серная кислота, пить можно. Выпил я стопочку и ничего дальше не чувствую. Только слышу, как Маруська со стола убирать стала, а потом меня в кровать перетянула.

И снится мне сон – не сон, а вижу я, как макак черномазый к моей Маруське в окно стучится. А она, добрая душа, открывает. А он на грудь ей и ну целовать во все места. Меня чуть не парализовало от такой наглости. Хочу вскочить, а ноги поднять не могу, хочу закричать, а ничего кроме хрипа из горла не идет. Дергался, дергался, очнулся на полу. Маруська на кровати храпит, а рядом под одеялом бугор. Я одеяло сдернул, а там моя подушка. Что за чушь? Разбудил развратницу, а она сначала глаза округлила, ничего понять не может, а потом засмеялась так, что кровать чуть не сломала.

На следующий день я все за макаком следил. Он подозрительно рано из школы прибежал, увидел меня и поклонился. Я решил в доме спрятаться и за Маруськой последить. А тут как раз копы на обед притопали. Все про мои селекционные успехи спрашивают. Чтобы эту тему замять, я им и предложил: «Не хотят ли господа полицейские моей сливовочки попробовать?». А они и не отказались – видно в будущем с питанием совсем плохо будет.

Выпили, покрякали и ну к Маруське с вопросами про кактошку подкатывать. А она мужскому вниманию завсегда рада, так и сияет, как лужа после грозы. Так бедрами виляет, чуть посуду со стола не снесла. Не могу я на ее кривлянья спокойно смотреть – выпил еще сливовочки и спать завалился. Слышу копы ушли, что-то хлопнуло, скрипнуло, а потом Маруська рядом захрапела. Любит она у меня после обеда вздремнуть.

Вдруг опять – сон – не сон, будто звонок в дверь, коп один забыл что-то. Маруська разулыбалась, из-под халатика ноги торчат. А гад этот, не долго думая, видя, что я сплю, хвать Маруську за талию и к себе притянул. Я лежу в каком-то оцепенении и наблюдаю, как моя благоверная с копом на полу кувыркается. Не выдержал – рванулся и опять на полу проснулся.

Маруськин храп оборвался, взглянула она, что я опять с кровати свалился, и загрустила. А когда я ей сон свой рассказал, вся покраснела и призналась, что вчера ей дурацкий макак снился, а сегодня ее во сне чуть коп не изнасиловал.

– За такое «чуть» Отелло тебя бы давно придушил! – И велел я ей больше глупостями во сне не заниматься, а если ей мужского внимания не хватает, пусть меня во сне видит.

Выгнал ее из дому, а сам к бабуле в прошлое смотался. Пока портал работает – надо пользоваться. Бабушка как раз грядки полола. Рассказал я ей про настойку и то, что вижу после нее сны Маруськины, бабушка поохала, а потом сказала, что сама-то сливовку не пробовала, все повода не было бутылочку открыть, но теперь то обязательно проверит, что это я за фрукт себе на огороде вырастил.

Решил я вечером снова эксперимент на Маруське провести. Жду, когда она с кухни выйдет, чтобы настоечки себе нацедить. А тут как раз в дверь стучат. Я будто-то занят чем-то, кричу Маруське:

– Открой! Это к тебе, наверное.

Только она к двери, я на кухню. Налил. Выпил. До кровати дошел и тут же во мрак какой-то провалился. Сквозь сон слышу: «Сосед дрель просит. Я его в сарай послала. Ты ж не против?». А я хочу сказать: «Дура, надо было у меня сначала спросить, а то он там еще что-нибудь прихватит, а я и не узнаю», а не могу, язык как к нёбу прилип. И слышу только, как Маруська за дверь вышла и с соседом хихикает, а потом вдруг задышала и стонать начала. Я рвусь туда. Дернулся – и на краю кровати проснулся, а рядом, положив ладошки под щеку, посапывает моя благоверная. И такая сладкая улыбочка у нее на губах играет.

– Ах ты, развратница!

Начал я ее расталкивать. Она снова смутилась.

– Сосед за дрелью приходил, я сказала, чтобы в сарае взял, а сама спать легла. И ну ж тебе! Опять мне всякая глупость снится, – и глаза опускает.

– Давай так! Если опять глупости снится будут – зови меня.

– Как? – удивляется она.

– Во сне. Я сам свой супружеский долг исполнить могу. И нечего его на соседей перекладывать!