Ольга Назарова - Убежище. Книга вторая

– Ну, не совсем через сетку. Она в одном месте отходит и Миха… нет, не наливайся праведным гневом. Не забирается он на чужой участок! Просто передаёт псу еду, гладит, а Тим ему правую переднюю лапу подаёт – как раз дотягивается через прутья вольера. Мишка к нему очень привязался и очень за него боится.

Владимир хмыкнул, – Ну, не дураки же хозы, от пса избавляться.

– От первого избавились… Да и не нужен он им. Они дом собрались продавать, уезжают куда-то. Только цену заломили большую, никто не берёт, а боятся, что дом пустой, да у станции. Вот Тима и держат.

Владимир досадливо дёрнул плечом. Его всё это совершенно не касалось. А Мишка просто не умеет себя вести и вообще лезет, куда его голова не лезет! Он заглянул в холодильник, достал бутылку с ледяной минералкой, вышел во двор, приложил булькнувшую бутылку к виску и вдруг его словно толкнул кто! Вспомнился обжигающий холод от тёмной воды, в которую он прыгнул за тем щенком… Да! На берегу кто-то кричал о сопляке, который лезет, туда, куда его голова не лезет, но он сумел добраться до безнадёжно тонущего псёныша и выволочь его на берег. И потом он щенка не бросил! Они вместе с мамой нашли ему дом.

– Голова не лезет, да? Давненько ли ты стал таким… – он покосился на своё отражение в оконном стекле и скривился. – Чё-то ты, Вовка, омерзявел!

Словечко «омерзявел» тоже было оттуда – из детства. У них в компании оно означало худшую степень пакостных изменений в недавно ещё приличном пацане.

Мишка уныло размышлял о том, что ему, конечно, грех жаловаться.

– Раньше-то было совсем фигово! А сейчас и бабуля, и Фёдор, и Маурка, – про отца он принципиально старался не вспоминать. – И жить стало это… приятнее, чего уж там!

Но с вечерними тенями всё увереннее наползала совсем уже не летняя прохлада, и Мишке стало уже невмоготу бороться с плохим настроением: – И осень скоро, школа… Да ещё новая, чтоб ей! Непонятно, как там что будет! Хотя… Чего там непонятного – ничего хорошего. А главное, главное, как же тут будет Тим?

Мишка каждый раз всё сильнее ощущал, что связь между ним и чёрным остроухим псом-подростком, становится всё сильнее и сильнее. Даже соседка это заметила.

– Он прямо слышит тебя! Вас ещё и на горизонте нет, а он как компас – выскакивает из будки и утыкается лбом в прутья. Причём именно с той стороны, откуда ты выйдешь!

Тётка-то просто удивлялась, а Мишке стало нехорошо, когда он представил, как Тим будет его ждать, ждать, ждать…

– А я буду в проклятой школе! И могу даже не узнать, что его хозяева куда-то сбагрят!

Этих самых хозяев Мишка видал – плотный, угрюмого вида бритый налысо мужик и худощавая блондинистая тонкогубая женщина приезжали с мальчишкой чуть помладше самого Мишки. Их сын никакого внимания на скулящего Тима не обратил, а как вышел из машины, уткнувшись носом в смартфон, так и проследовал в дом, не отрываясь от какой-то бродилки.

Мишка бы с удовольствием треснул дурня, который не понимает своего счастья!

– Понимаешь, Фёдор, вот бывает такое! Есть у человека чудо, а он не соображает! – Мишка начёсывал кота, жалуясь ему на жизнь. – Мне кажется, вы бы подружились!

Фёдор не был в этом полностью уверен … – Велика честь с псами дружить ! – рассуждал он. – Ну, если приведёт кого-нибудь, разберёмся, воспитаем, построим! Будет приличный воспитанный котопёс.

Почему-то в том, что он в жизни Мишки главный зверь, Фёдор ни на миг не сомневался, так что и не переживал по ерунде.

На следующее утро он, прищурившись, наблюдал за вознёй двух котят. Шустрые упитанные и весьма предприимчивые малыши возились в зарослях у дома, играя в «великую охоту» и периодически выскакивая из зарослей на «дичь» – двух белоснежных бультерьеров, развалившихся на траве.

– Фёдор, а почему они такие мааахонькие? – Крок опасливо косился на котёнка, прыгающего по его боку. – Не, ну подросли, конечно, но как-то уж очень немного!

– Это не они махонькие, а вы здоровенные! – презрительно фыркал Фёдор. – Глафира! Не отгрызай ему ухо, он тебе ещё пригодится! – кот был сторонником минимально членовредительских игр. – С собственными собаками надо обращаться бережно!

Глафира, только что собиравшаяся впиться остренькими как иголочки зубками в ухо бультерьеру Дилу, засомневалась было, только кота было лучше послушать. Фёдор был строг, скор на лапу, но справедлив. Например, когда Глафира с братом Гавриком решили поохотиться за его хвостом, настучал он им прилично. А вот за игры с хвостами бультерьеров и кота Эдика, приходившего в гости, не ругал. Справедливо? Справедливо! Правила такие! Правда, мама Маура пыталась объяснить, что и собак, и других котов терзать не стоит, но мама – кошка мягкая, её мяв можно и мимо ушей пропустить. А что? Прижали ушки к головёнкам всё мимо и пролетело!