Лион Измайлов - Засланцы

Тёща говорит: «Вы так до семейной жизни не доживёте. Ты, – говорит, – лучше возьми её на руки, вместе и войдёте».

Взял я Настюшку на руки, но она вверху не проходила, я её поперёк положил, только вперёд пошёл, как о платье её длинное споткнулся и хрясь её башкой об косяк.

И целую неделю я главным был в доме, пока она в себя не пришла.

Потом, конечно, помирились, забыли всё это. Причём она быстрее забыла, у неё после удара об косяк вообще память на три месяца отшибло.

И вот живём мы семейной жизнью, хорошо живём, но чего-то не хватает.

И вот как-то я с утра пошёл на работу и вдруг вспоминаю, что мобильник дома забыл, а она ещё дверь за мной не успела закрыть, а примета есть, что возвращаться нельзя, а то дороги не будет.

Я говорю жене: «Принеси мобилу».

Она приносит и даёт мне через порог, а есть примета – нельзя через порог ничего брать, это к ругани.

Я её, чтобы в коридор вытащить, за руку как дёрну, она как об косяк врежется башкой, и опять с катушек. Ну, дался ей этот косяк.

В больнице потом, конечно, отлежала, но зато же не поругались.

А если бы вернулся, верняк, дороги бы не было. А так на «скорой» домчались, всюду зелёный свет.

Но ничего, живём потихоньку, в театр где-то на третий год пошли. Идём, опаздываем уже, и на тебе, кошка чёрная дорогу перебежала. Я жену за руку, разворачиваюсь и в обход, к другому метро, километра два лишних протопали, но зато никаких неприятностей. Только с контролёром в театре подрались. Он после третьего звонка не пускал в зал. Так что жена одна балет досматривала, а я в отделении милиции в «обезьяннике» танцевал.

А если бы пошли на чёрную кошку, вообще неизвестно чем кончилось. А так десять суток отсидел и на свободу с чистой совестью.

А тут на работу опаздываю, а дорогу тётка переходит с пустыми вёдрами. Где она их взяла-то в городе? Может, купила, домой несла, но не донесла. Я как дуну ей наперерез. Она, видно, подумала, что я её грабить собираюсь, и ещё быстрее вперёд кинулась. А мне ведь её обогнать да оббежать надо. Она до подъезда добежала, дверь открыла, но я успел ногой по двери врезать. Дверь ей по башке, она с вёдрами загремела, я её так аккуратненько обошёл, а тут как раз из двери два амбала на шум выскочили. Один её муж, другой – сын, и так меня отметелили, но не насмерть. А если бы она успела мне дорогу с вёдрами перейти, всё, конец, вообще бы убили.

Оклемался я, из больницы вышел, прихожу, а жена вещи собирает.

– Ухожу, – говорит, – от тебя. Плохая примета – с дураком жить.

– Иди, – говорю, – я же у тебя первый муж, а это верная примета, первый блин комом.

В общем, я у неё первый, а она у меня, даст бог, не последняя.

Но уже без примет.

Всё, хватит жить кое-как, есть всё что попало, лежать в постели до одиннадцати. Начну делать зарядку, займусь спортом.

Утром встал в семь утра, облился ледяной водой и лёг спать.

Встал в десять. Сделал зарядку, поднял гантели и положил их в шкаф, чтоб место не занимали.

Позавтракал: морковка, зелень, помидоры, макароны с мясом.

Поработал с 10.30 до 10.40. В 10.50 – чай. Ничего мучного и сладкого. Только чай и батон ливерной колбасы.

С 11.00 до 11.30 – физические упражнения: лёг на пол, вытянул ноги и заснул.

В 14 часов – обед по анализу крови: полстакана кефира, борщ, картошка с салом и полбанки солёных огурцов. Хорошо помню, что пить после еды нельзя, поэтому пол-литра компота выпил до еды.

В 15 часов – ходьба до дивана. Послеобеденный сон.

В 16 часов – бег на месте. В 16.05 – отдышался.

До 17.00 – работа головой. Думал, что бы сделать.

В 17.00 – полдник. Борщ с пампушками.

В 19.00 – малокалорийный ужин. Помню, надо в день выпивать полтора литра жидкости. Выпил пол-литра водки. Закуска небольшая по калорийности: селёдка, холодец, квашеная капуста с хреном, поросёнок.

Лёг спать. Не мог заснуть. Встал, поел.

Даю слово: с завтрашнего дня сажусь на новую диету – не есть после часа ночи.

Вызывают меня в кабинет директора. Там уже и заместитель его, и метрдотель и говорят:

– Завтра к нам президент обедать приезжает.

Я говорю:

– Какой президент?

Они говорят:

– Наш президент – самый главный. Он после обеда любит с простыми людьми поговорить. Может поговорить с первым попавшимся. Вот ты и будешь этим первым попавшимся.

Я говорю:

– А почему я, других, что ли, нет?

Они говорят:

– А другие ещё хуже тебя.

Я говорю:

– Учтите, я врать ничего не собираюсь.

Они говорят: