Виктор Далёкий - Сберкнижка для умишка

– Осторожно… Приподнимай… Заноси… Заноси… Кладем. Осторожно… Все… Уходим…

Веня с Гешей вышли из клетки и остановились около нее.

– «Медведь Дальневосточный» прочитал на клетке табличку Веня. Они с Гешей посмотрели на храпящую в клетке сторожиху и чуть не рассмеялись. Они давились смехом, показывали пальцем на спящую Любашу. Скоро придут посетители и увидят в клетке вместо медведя полураздетую пышнотелую деву. Они корчились от беззвучного смеха и чуть ли не падали. Но смеялись они зря. Из пустого темного хода, которым соединялась клетка с примыкающей к ней берлогой, появилась большая медвежья морда с огромной холкой. Веня и Геша замерли. Медведь вылез из берлоги в клетку. Подошел к Любаше, которая лежала почти на его кормушке, и понюхал принесенный завтрак. Он поднес черный кожаный нос к Любаше и стал к ней принюхиваться.

– Уйди… – стукнула спросонья ему по носу Любаша. – Дай поспать…

Медведь недовольно зарычал. И тут Любаша открыла глаза и вскочила.

– А-а-а! – заорала она. – Ма-ма! Ма-ма!..

Она спросонья стукнулась в одну сторону клетки, в другую. Медведь оторопел. Любаша выскочила в незакрытую дверь, перескочила через заборчик и помчалась в сторону главного выхода. Медведь начал обследовать свою кормушку. Веня подскочил к клетке и вдел в петли замок.

– Ë-моë, – сказал он, вытирая рукой со лба пот. – Фу-у-у… Пронесло…

– Бумажки дать? – ехидно спросил Геша и посмотрел вслед убегающей Любаше. -Куда это она?

– Домой… В деревню… – сказал Веня и улыбнулся. – Судя по скорости с какой она бежит, скоро будет там…

– Я думал он ее… – сказал Геша, не договаривая того, что и так было ясно. – Почему-то понюхал и все…

– Дерьмо, – сказал Веня, испытывая огромное облегчение от того, что могло случиться и не случилось. – Медведи его не любят. Они его только нюхают.

– Да… – сказал Геша и посмотрел вдаль. – Сиганула, будь здоров… Сто килограмм со скоростью метеорита приближаются к неприятностям. Интересно, что ее остановит, машина, дом или дерево?

– Забор зоопарка, – улыбнулся Веня.

– Будет знать, как животных охранять, – философски заметил Геша.

– Пошли отсюда… – предложил Веня.

И друзья поспешили на выход из слоновника к калитке.

Утром Имелову доложили о том, что случилось в зоопарке. Пробивной и Мудрило стояли перед ним в его кабинете.

– Значит, она спала себе в сторожке, ни к кому не приставала и проснулась в клетке с медведем?

– Да, – сказал Мудрило.

– Может, она сама к медведю в клетку полезла в темноте? Перепутала его с мужиком и полезла, – издевался над помощниками Имелов. – Почему она вообще спала? Она сторож или кто?

Мудрило и Пробивной молчали.

– Что у нас там с Деевой?

– Забрали, – сказал Пробивной.

– Сначала подъехала «Скорая» и забрала Самкотрясова. А поздно вечером подъехала милицейская машина и забрала Дееву и парня, – рассказал Мудрило.

– Этого ее хахаля из слоновника? – спросил Имелов.

– Нет, другого, – сказал Пробивной.

– А тот где?

Мудрило пожал плечами.

– Жалко… Эльвик, – позвал Имелов. В кабинет вошла новая Эльвик, которую трудно было отличить от прежней. – Подготовить приказ. Этих двух из слоновника уволить по сокращению штатов. На следующей неделе за слонихой этой, Жемчужиной, должны приехать…

– Хорошо, Альберт Геннадиевич, – сказала новая Эльвик и ушла.

– Самкотрясов, значит, в больницу попал? Туда ему и дорога… Я же говорил ему, возьми деньги и спокойно расследуй. Нет, говорит, разберемся. Теперь пусть в больнице разбирается…

Конец.