Игорь Иртеньев - Зеленый портфель (из журнала Юность 1989 год)

А всю премию мы на поминках грохнули. И там же решили, что следующий директор у нас все равно будет японец! Их там, правда, меньше, чем нас, но нам на перестройку должно хватить.

Товарищи!

В сегодняшней газете опять напечатано важное решение, которое принято без всякого обсуждения с народом! Я имею в виду таблицу денежно-вещевой лотереи пятого созыва.

Кто ее предварительно обсуждал? Кто спросил совета у народа? Опять, значит, все по-старому?

В связи с этим требую признать публикацию опечаткой и вынести ее на всенародное обсуждение.

От себя лично хочу внести следующие предложения по изменению ее текста:

1. В строке 26, столбце 2 после слов "108642 серия 010" читать не "10 рублей", а "150 рублей".

2. В строке 12, столбце 3 после тире читать не "серия 001 — гитара" (на хрена сдалась мне эта музыка!), а "серия 002 — холодильник".

Глубоко уверен, что подобные изменения послужат делу дальнейшего укрепления демократии и материального благосостояния наших людей.

В целях гласности прошу опубликовать мое письмо во всех газетах и показать по телевидению. В противном случае буду считать противное.

С уважением Матвей Плюхни, активист и инвалид денежно-вещевых лотерей.

Иногда мне кажется, что если бы погода зависела от нас, у нас круглый год была бы дождливая осень…

— Товарищи! — говорили бы нам с трибуны. — Дальше осенью жить нельзя: наши поля превращаются в болота, а осенний призыв в армию никак не кончается! Кто за то, чтобы готовить зиму?

Мы все единогласно (кто быстрей?!) поднимали бы руки и бегом в магазины за зонтами и плащами. И, стоя там в длинной очереди, некоторые говорили бы шепотом:

— Хозяина нету! При хозяине-то у нас полстраны в Сибири жили! Уж чего-чего, а снега-то вволю было!

Нашлись бы люди (а когда их не было?), что смело брали бы на себя повышенные обязательства: жить и работать осенью, как летом! И отчаянно ходили бы под дождем с обнаженной головой. А на все вопросы отвечали: "А-апчхи!!" То есть чихали бы на все, радуясь, что вместо мяса и молока получили переходящий вымпел. (Будьте здоровы!)

Поэты, глядя в морозильные камеры своих холодильников и на кактусы в тещиных квартирах (у них тещ мно-о-го!), охотно сочиняли бы песни о красоте зимнего леса, о знойном юге, а самые лихие (кому черт не брат, а дальний родственник), глядя на свои новые порванные штаны, — об озоновой дыре над Антарктидой.

Кое-кто из экономистов (наконец-то эти данные рассекретили!) доказывал бы, что наша осень лучше их весны по целому ряду показателей. И в первую очередь по количеству дождя и опавших листьев на душу населения! И норовил бы (Стой! Ни с места!) ускользнуть в загранкомандировку, чтобы там, вдалеке (ах, ностальгия, не дери душу!) еще сильнее любить свою родину. И бороться с ее недостатками путем повышения личного благосостояния.

Ученые-селекционеры (это не те, что вывели бройлерную муху!) стали бы выводить новую породу водоплавающих коров. Коровы и вправду начали бы крякать от возмущения, а вместо молока давать чай грузинский № 36, после которого ни пить, ни есть, ни жить уже не хочется!

Многие председатели горисполкомчиков ("Широка страна моя родная" — песня) говорили бы про свои города: "Наша маленькая Венеция!" и удивлялись бы, почему к ним толпами не валят иностранцы. Тем более что в Пизе только одна падающая башня, а у них почти половина домов.

В школах дети (даешь реформу!) напрасно ждали бы зимние каникулы и учились, учились бы одному и тому же: "Из пункта "А" в пункт "Б" вышел пешеход. За сколько он преодолеет это расстояние, если будет идти в отечественной обуви по нашим дорогам?" Ответ: "За три рубля, которые с него возьмет водитель рейсового автобуса!".(Все записали?)

А с деревьев облетали бы желтые и красные листья, как рубли и червонцы. А рубли и червонцы по цене ничем не отличались бы от опавших листьев. И принимались бы во всех отделениях госбанка в обмен на вопль: "Вы что, с ума все посходили?".