Александр Козлов - Флотский юмор в квадрате

Наивны те люди, которые считают, что военного человека можно чем-нибудь запугать. Иные высокопоставленные начальники или самые высокоуполномоченные комиссии, приезжая на флот, содержат в себе казалось бы реальную угрозу непрошибаемому спокойствию военных проверяемой части, что аж дух захватывает. А нам – хоть бы хны! Знай себе, ухмыляемся да посмеиваемся. И чем реальней угроза, тем смех истеричней и ненормальней. А уж когда Сам – самый основной начальник приедет, так мы начинаем не смеяться, а прямо-таки гомерически хохотать. В периоды подобных проверок не надо особенно изощряться, чтобы рассмешить военного человека. Любой залежавшийся анекдот, так себе веселенькая история, да и просто необычная фраза выводят людей в погонах из равновесия, что называется, влет. Но смешнее всего в этот момент воспринимаются прямые угрозы или дисциплинарные взыскания от тех самых проверяющих. Скажет он, москвич, нашему северянину: «Я вынужден буду докладывать вашему комбригу, чтобы он объявил вам самое строгое дисциплинарное взыскание». А северянин начинает на глазах аж надуваться от разбирающего его смеха, глаза из орбит вылазят. И только проверяющий исчезает из поля зрения, как нашего брата прорывает. Бедняга надрывается, плачет от хохота, говоря как будто самому себе: «Бля – я – я! Ну, сказал! Во – о-о насмешил! Напугал баран волка! Проверяющий, не успевший далеко уйти, слыша отголоски реакции, недоуменно пожимает плечами и по ходу дела больше уже не пытается пугать людей. Вдруг это у них на нервной почве, а на нервной почве люди, как известно способны на самые безрассудные поступки.

Много ли человеку нужно для счастья? Вопрос риторический и где-то, может быть, даже философский. Подчас люди почти интуитивно решают его для себя в стиле древнегреческих мудрецов… Я знал одного офицера, который всякий раз после очередной ссоры с женой, уходя из дома, забирал, разумеется, самое ценное. Этим самым ценным всегда оказывались: кортик, диплом и недопитая бутылка водки из холодильника.

О чем мечтают в канун Нового года? Каждый о своем. Но все вместе: о волшебстве, о чуде, о предстоящем новогоднем празднике, о подарках Деда Мороза.

А о чем мечтают в это время офицеры флота?

Все думают примерно об одном и том же:

1. О том, чтобы не попасть в обеспечивающую смену.

2. О том, чтобы матросы не принесли на корабль (в часть) водку.

3. О том, где достать пластилин для опечатывания помещений своего заведования.

«Пьяному и море по колено». Эта поговорка красной нитью вписана в сокровищницу русского разговорного языка. И откуда, казалось бы, в чисто сухопутной стране, стране полей, лесов и рек, так конкретно упоминается настоящее море? Другое дело – поговорки типа: «Сегодня до дна, завтра – до дна, и корова – со двора». Или: «Хмель щеголек поводит без сапог». Здесь как бы другое дело. «Корова», «сапоги», «подворье» – это чисто русские, ментальные понятия. Но «Пьяному и море по колено» будет, пожалуй, покруче этих. На Руси ее всякий знает. По части темы вина, гульбы и пьянства сравнить ее можно по распространенности лишь с еще одной не менее знаменитой пословицей: «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке». Может быть, мы, русские, потому и пьем так много, что у нас в пьяном состоянии все умные мысли на язык попадают. У нас и демократия без 100 грамм не запускается. Получается этакая «алкогольно-зависимая» демократия. Но это вечная тема особенности русского менталитета. А вот причем здесь море? Почему пьяному человеку море по колено? А уж не намек ли это на то, что моряки потому и не боятся морей, что вечно пьяные? А, может, еще хуже – это некий призыв к тому, что если хочешь, мол, стать моряком, и чтобы тебе при этом было море по колено, должен быть готов к беспробудному пьянству!? Думаю, что среди моряков не больше пьяниц, чем, к примеру, среди шахтеров, шоферов или даже ученых ботаников. Дело, видимо, все-таки не в этом? Тогда в чем? Вчитаемся внимательнее: «пьяному и море…» О! Значит, пьяному не только море по колено, а еще что-то? То бишь море не единственный объект познания пьяного человека. Есть еще, оказывается, места на Руси, куда отправляется пьяный мерить коленом глубину! Фу, слава богу! А то подумают добрые люди, что собрались мы здесь на флоте только по одному признаку – по пристрастию к искусственному омельчению морей и океанов путем употребления крепких спиртных напитков. Кстати о крепких спиртных. Русская пословица «Шила в мешке не утаишь» никакого отношения к корабельному шилу (спирту-ректификату) не имеет. Если бы она и рождалась не базе этого чудотворного напитка, то звучала бы несколько иначе: «Шила в сейфе не удержишь». Но вернемся к изначальной теме. Более глубокий анализ поговорки «Пьяному и море по колено» говорит о почти что «медицинской» точности русского языка. Одновременно она наводит на мысль, что изначально поговорка звучала так: «Пьяному и море по колено, а океан – по пояс». И только со временем упоминание об океане исчезло за ненадобностью. Ведь понятно и без того, что если по пьяной лавочке одолел море, что тебе океан. Но это одна сторона медали. А есть и другая. Коль в недрах нашей сухопутной страны усилиями Петра I и многих поколений русских мореплавателей, ставшей морской державой, родилась такая поговорка, значит русским морякам, действительно, море и океаны были по колено. И неважно, что их сопровождали в трюмах веселившие на отдыхе и повышавшие аппетит перед едой настоящие французские и крымские вина. Пьяными от вина моряки были только отчасти, а больше от счастья настоящей мужской работы, азартного спора с морской стихией. Вот бы и сейчас ощутить, что «море нам по колено» – да не в дружеских пирушках, а в длительных морских плаваниях!