Игорь Седов - Чуткость на голосовании

Дальнейшее проникновение в закоулки моего организма обнаружило частичную потерю памяти от катарального бронхита, злокачественную опухоль на переносице, мерцательную аритмию сердца.

Из кабинета врача я уходил, нагруженный устными наставлениями, рецептами, направлениями, санаторно-курортной картой и бюллетенем. Дверь в кабинет, конечно, не прикрыл.

Согласно врачебному предписанию, мне предстояло пройти курс физиотерапевтического лечения — от гальванического воротничка до радоновых ванн. Затем короткое облучение гамма-лучами, душ Шарко, удаление аппендицита и парафиновые ванны на ступни ног.

Для эффективности лечения предписывалась также строгая диета, запрещалось употреблять табак и спиртные напитки, рекомендовались регулярные занятия на свежем воздухе боксом и партерной акробатикой.

Контролировать выполнение выработанной невропатологом программы лечения добровольно взялись жена и теща. Результаты не замедлили сказаться: к 14 дверям, которые я регулярно не закрывал на службе и дома, прибавились 22 двери лечебных учреждений.

Как и следовало ожидать, меня начали мучить кошмарные сны. В одну из ночей приснились двери. Целые анфилады дверей: массивных, обитых черным дерматином, и голых дубовых, легких двустворчатых, желтых и белых, больших и маленьких, вплоть до стеклянной дверцы от будки телефона-автомата. Окружили они меня тесным кольцом, мерно раскачивались и в такт качанию пищали и скрипели:

— Зак-рой нас, зак-рой нас…

Потом пригнулись и грозной лавиной, будто рыцари в доспехах, двинулись на меня… Я проснулся в холодном поту. Возле кровати стояла жена с мокрым полотенцем.

Другой ночью меня посетили… дверные ручки. Казалось, они сорвались со всех дверей мира, чтобы собраться здесь, в спальне, на пляску св. Витта. Железные, медные, стеклянные — все они облепили меня, царапали лицо, руки, шею, забирались за рубашку. Я проснулся в горячем поту. У кровати стояла жена с градусником.

Друзья и товарищи трогательно переживали творившиеся со мной неладности и надавали уйму полезных советов: принять сеанс гипноза, лечиться у гомеопата, пить кефир, начать писать роман в стихах, отказаться от услуг телевизора, выучить наизусть «Собаку Баскервилей», взять командировку на Телецкое озеро.

На очередном семейном совете прошло предложение побывать на консультации у психиатра. За это предложение почему-то особенно энергично выступала соседка.

Психиатр распознал во мне не совсем обычного больного и не стал добиваться ответа на такие элементарные вопросы, как, скажем, точка кипения воды или порядок оформления заявления на получение жилплощади. Наша беседа протекала в плане экзамена по всеобщей истории. Поняв, что я сам могу спросить его о кодексе Хаммурапи, психиатр, наконец, приступил к делу.

— Скажите, больной, — осторожно начал он, — вы не задумывались над тем, что вас довело до такой степени помеша… простите, до такой… э-э… калейдоскопической рассеянности?

Действительно, я не задумывался над столь существенным вопросом. А сейчас? Сейчас мне все стало ясно.

— Вся причина, доктор, — в городском транспорте…

— Гм… оригинально. Поясните, пожалуйста.

— Охотно. Вы выходите из вагона метро, и дверь за вами закрывается. А из троллейбуса? Также. Подобное происходит в автобусе и в трамвае… Так вот, длительное общение с механически закрывающимися дверями выработало у меня привычку не закрывать все остальные двери.

Психиатр обалдело посмотрел вокруг и стал метаться около меня, словно молодой неопытный защитник в единоборстве с ветераном футбольных битв. А я? Мне было уже не до него. Столь неожиданно открытая причина рассеянности ошеломила меня не меньше, чем уважаемого доктора, и я впал в состояние мрачной задумчивости.

Доктор подозвал санитарку и что-то тихо сказал ей. Та понимающе кивнула головой и быстренько исчезла.

Через несколько минут в поток моих самокритических мыслей ворвался оглушительный рев санитарной сирены. Накаленные рассеянностью нервы не выдержали. Оттолкнуть доктора, добежать до открытого окна, сбросить с подоконника два горшка с цветами и ринуться вслед за ними было делом одной минуты.

Прыжок со второго этажа получился удачным. Я отделался переломом правой ноги и вывихом левой руки. Врачи убеждены в полной излечимости. Я им охотно верю, тем более, что только вчера с меня сняли мерку на костыли и посоветовали поспешить с заказом индивидуальной коляски.