Саймон Брэтт - Исповедь маленького негодника.

Они надеются, что я скажу первое слово или покажу новый фокус и таким образом приму огонь на себя.

Мечтайте, родители, мечтайте.

Их поведение необъяснимо. Я спокойно уносился в мир сновидений, когда на цыпочках они прокрались в детскую, и, хихикая и перешептываясь (очевидно, на них уже снизошло праздничное настроение), привязали к спинке кроватки пустой чулок. Немного позже они вернулись и заменили его на полный. Как это понимать?

Ну хорошо, если вам так хочется, через пару-тройку лет я тоже включусь в игры Дедушки Мороза. Буду пихать записки в дымоход, вешать чулок над кроватью, выставлять в гостиной рождественские пирожки, стакан виски и блюдечко с чипсами для северного оленя. Утром буду неподдельно изумляться неизвестно откуда взявшимся в чулке подаркам. Но мне ведь нет еще и года! С чего ж вы взяли, что я буквально с младенчества должен принимать на веру эти сказки про красноносого благодетеля, который якобы лазает по дымоходам и щедро набивает подарками чулки послушных деток?

Нет, этих родителей мне никогда не понять.

Рождество. Если б я только мог его забыть.

Я проснулся рано утром. Они еще спали. Я встал и осмотрел кроватку. Какой сюрприз! Вот он, чулок.

Я хотел было сразу наброситься на него и вывалить содержимое, но потом подумал – зачем искать легких путей? Должны же они показать мне, как это делается. Пусть поразвлекутся.

Проснувшись, они торжественно перенесли меня и чулок в свою постель, помогли мне вытащить подарки. Я сосредоточенно содрал бумагу со свертков. Появление каждого подарка они встречали радостными возгласами. Их лица светились детским ликованием. Это было даже мило.

– Ой, посмотри, какая прелесть! Тебе нравится Рождество, да, зайчик?

Я боролся с искушением сказать первое слово прямо сейчас. Но все же засомневался, будет ли к месту саркастическое "Ерунда!", вертевшееся у меня на языке.

Веселье продолжалось. По торжественному случаю меня нарядили в новый парадный костюм, который наученные горьким опытом родители сумели предохранить от пятен размоченного картона.

В полдень явились бабушка и дедушка с Его стороны. Им предложили выпить. Через пять минут пришла другая половина. Им тоже вручили по коктейлю.

Все подняли бокалы.

– Какой сюрприз, – сказали Его родители Ее родителям. – Как мы рады вас видеть!

– Мы тоже очень рады, – отвечали Ее родители. – Жаль, что мы встречаемся так редко.

– Давайте будем собираться почаще, – любезничали Его родители.

– Конечно, конечно, – кивали Ее.

Наступила продолжительная пауза. Я еле сдержался, чтобы не прервать ее первым словом: "Лицемеры!"

С грехом пополам мы уселись за праздничный обед. Это мероприятие тоже прошло не лучшим образом. Во всех отношениях.

По случаю праздника Она протерла для меня индейку с брюссельской капустой – "Пусть порадуется, поест то же, что и мы".

После первой же ложки я понял, что, к сожалению, вынужден отказаться. Ей удалось добиться правильного цвета и консистенции, но дальше этого не пошло. Вкус был явно не тот.

Пришлось Ей распечатывать баночку "печени с капустой". Вот это другое дело: старый добрый размоченный картон.

Когда они все наконец насытились, мы пересели к елке, и началась церемония раздачи подарков.

Из кучи разноцветных свертков, сложенных под деревом, больше половины предназначалось мне. Мне преподносили подарок, я сдирал с него бумагу и, игнорируя содержимое, увлеченно забавлялся с обертками.

Ради родителей, конечно. Они всем рассказывают, что это мое любимое занятие. И так радуются по этому поводу.

Она подарила Ему удочки. А Он Ей – нижнее белье, и Она постеснялась раскрывать коробку перед общим собранием родителей.

Чтобы скрыть смущение, Она повернулась ко мне.

– Ну, малыш, а теперь посмотрим, что нам дарят бабушка с дедушкой? – и Она протянула мне огромный сверток.

Я проделал привычный фокус со сдиранием обертки, и передо мной предстала большая красная тележка, груженная кубиками. Я, естественно, до нее даже не дотронулся, отдав предпочтение бумаге.

Послышалось покашливание, после чего заговорил Он:

– Ну, малыш, а теперь посмотрим, что нам дарят другие бабушка с дедушкой? – и Он протянул мне еще один огромный сверток.

Не знаю, стоит ли говорить, что было дальше. Я содрал обертку, и на свет появилась точно такая же тележка. И тоже красная.

Натянуто улыбаясь, обе стороны уверяли друг друга, что ничего страшного, они, мол, не в обиде, хотя с первого взгляда было ясно, что и те, и другие оскорблены до глубины души.