Саймон Брэтт - Ой, кто идет! (Исповедь маленького негодника-2)

Честное слово, их так легко развеселить!

Мама решила поддержать игру и достала с полки еще один стакан.

– Для тебя у нас тоже есть виски, – с деланной серьезностью провозгласила Она и вышла на кухню.

Вернулась Она с лимонным соком. Я потянулся, чтобы взять стакан, но Она не разжала руку. Не хотела рисковать настоящим стеклянным стаканом для виски. Вот пластмассовый поильничек – другое дело. Его не жалко. Ну да ладно.

Я взглянул на папашу. Он отпил изрядный глоток, после чего довольно причмокнул губами.

Я продолжил игру. Тоже сделал изрядный глоток и так же причмокнул губами.

Они пришли в восторг. Можно было подумать, что ничего смешнее они не видали в своей серой, безрадостной жизни.

– Ну и что же мы пьем? – лукаво спросила она.

И тут я решил, что игра зашла слишком далеко, и твердым, спокойным голосом произнес:

– Лином.

Это развеселило их еще больше. Чем же они развлекались, интересно, пока меня не было?

Сегодня Джаггернаут готовила мне сок.

– Ну, что ты хочешь? Апельсин или лимон? – спросила она.

– Лином, – честно ответил я. На нее это тоже произвело впечатление, как и прежде на родителей. Что же это за слово такое – действует наверняка, как старая добрая щекотка?

– Нет, – отсмеявшись, сказала нянюшка. – Надо говорить: "Лимон". Ты понял?

– Лимон, – послушно повторил я. Вечером я встретил мамочку ледяным взглядом. Джаггернаут рассказала Ей, как было дело.

– Но не беспокойтесь, – уверила она. – В конце концов он сказал правильно.

– Да? – В мамином голосе звучало явное разочарование. – А мне нравилось, когда он говорил "лином".

Это хорошо. Если я перестану делать в словах ошибки, мамочка будет знать, кого винить.

Проснулся около шести утра. Радостно лопоча, лежал и придумывал, чему посвятить эти ранние утренние часы.

Поскольку стенки кроватки для меня уже не преграда, я могу идти куда хочу и заниматься чем пожелаю. Что бы сделать сегодня? Может, отправиться в кухню, открыть холодильник и размазать по полу йогурт? Или пойти в гостиную и попытаться вставить в плейер печенье с кремом вместо компакт-диска?

Но в конце концов я решил посетить спальню родителей. Они крепко спали, а между ними на одеяле уютно свернулся кот. Ничего себе! Помнится, они всячески препятствовали моему присутствию – даже недолгому – в супружеской кровати. И вот пожалуйста: это вонючее чудовище запросто дрыхнет вместе с ними всю ночь напролет.

Я быстро избавился от кота старым, проверенным способом: что есть силы дернул его за хвост. Наученное горьким опытом животное кинулось наутек, только где-то вдалеке хлопнула его дверца. И тогда я влез на кровать и протиснулся под одеяло между родителями. Ах, до чего тепло и уютно!

Проснулся в три. Хотел было для порядка закричать, но тут же сообразил, что теперь это ни к чему. Я выбрался из кроватки, направился прямиком в родительскую спальню и лег на прежнее место между ними.

Надеюсь, теперь так будет всегда.

Эти проявления независимости порядком утомили родителей. Моя самостоятельность очень успешно тревожит их сон. Просто удивительно, сколько места в кровати может занять знающий себе цену ребенок.

Мои опыты в этой области оформились даже в своего рода таблицу:

– Нет смысла с этим бороться, – сказала мама папе сегодня утром. (Меня всегда радовало такое начало разговора.) – Просто он уже вырос из своей кроватки, он хочет спать, как взрослые. Пора поставить ему настоящую кровать, и тогда он перестанет являться к нам среди ночи.

Ну что ж, на пятьдесят процентов Она права.

Я вдруг вспомнил, что уже давно ничем не болел. Поэтому я решил как следует поднапрячься, и к вечеру на руках и на груди у меня выступила вполне удовлетворительная сыпь. Этого было достаточно, чтобы Она в панике бросилась к своим книгам по уходу за детьми и весь вечер просидела на полу в гостиной, изучая иллюстрации и сравнивая их с моей сыпью.

Выяснилось, что сыпь у меня недостаточно красная для краснухи и недостаточно пупырчатая для ветрянки. И мамочка ужасно разволновалась. Наверное, решила Она, я страдаю какой-то страшной, неизлечимой и неизвестной современной науке болезнью.

К сожалению, утром от таинственной сыпи не осталось и следа. Придется подхватить простуду, решил я. Конечно, я и раньше простужался, но это все было несерьезно – так, небольшие насморки. А вот настоящим, тяжелым, изнуряющим гриппом или на худой конец ангиной мне еще не приходилось болеть.