Александр Зернин - Женитьба доктора Поволжина

– И меня тоже, – иронически добавил шафер-капитан, выпячивая грудь и закручивая ус. Он сидел прямо напротив Ольги Петровны. Она бросила на него холодный взгляд.

– За вас не беспокоюсь. Вы человек отпетый.

– Люси, как ты разговариваешь с нашим милейшим первым шафером? – улыбаясь, сказала тетя Алла. – Вы на нее не обижайтесь, милый капитан. Ольга Петровна дама строгих правил, на нее трудно угодить.

Капитан вежливо поклонился и подмигнул жениху, многозначительно взглянув на тещу.

– Ну и ну, за кого я… – начал он, но жених остановил его взглядом.

В эту минуту благолепный отец Никодим поднялся со своего места.

– Возлюбленные чада, – громко сказал он, обращаясь ко всем присутствующим, – я хочу провозгласить здравицу за то, что считаю в браке самым главным… – Он остановился на секунду и, повернувшись к молодым, добавил с лаской: – За ваших будущих деток!

Все хором крикнули ура и поддержали тост батюшки рукоплесканьями. Вика густо покраснела. Ее смущение всем очень понравилось. Раздались возгласы: «Какая душка»! К великому негодованию тещи, многие цинично – так ей показалось – потянулись к ней, чтобы чокнуться. Вика совсем растерялась и не знала, как ответить.

– Я нахожу подобный тост нескромным, – наклонившись к мужу, вполголоса сказала теща, – и, подумать только, что такие слова были произнесены духовной особой!

– Ну, знаешь, на тебя действительно никак не угодить, – ответил муж, – ведь ты еще вчера всем говорила, что отец Никодим – единственный для тебя священник, достойный носить это звание. – Отец Никодим, – громко добавил он, – жена была в восторге от вашего служения в прошлое воскресенье.

– О, да, – согласилась Ольга Петровна, – вы так чудно, так незабываемо литургисали.

Капитан вдруг вытаращил глаза с недоумением.

– Ка-ак? – переспросил он, прикладывая к уху руку кой.

– Я говорю, что отец Никодим замечательно литургисает, – охотно повторила Ольга Петровна.

– Это что же за слово такое? – удивился капитан и вдруг прыснул со смеху, закрыв рот салфеткой.

Ольга Петровна посмотрела на него с презрением и не удостоила ответом.

– Капитанский чин и Станислава на шее имею, – продолжал он, – а такого еще никогда не слышал.

– Я всегда считала, что ваши военные недостаточно религиозны, – с сокрушением промолвила теща и, грустно вздохнув, отвернулась.

– Иван Петрович, – тихо позвал своего шафера жених, молча наблюдавший сцену. – Я пью за нашу доблестную армию! – добавил он и чокнулся через стол с капитаном.

Гости шумели и провозглашали тосты. Приват-доцент, увлекшись милыми соседками, с большим вдохновением объяснял им теорию дендритных клеток.

Новобрачный, как доктор, понимал свою ответственность, пил очень мало и ласково протестовал, когда гости подходили чокаться с Викой и уговаривали ее выпить. Одна из подружек вдруг подошла к невесте, бросилась к ней на шею и едва слышно прошептала: «Неужели ты будешь сегодня…» – и закончила словами, сказанными на ухо. Вика зарделась и, умоляюще сложив руки, просила ее не продолжать. Теща, откинувшись на спинку стула, наблюдала сцену.

– Я не расслышала, что там было сказано, – важно произнесла она, – но я убеждена, что эта выходка, конечно, была внушена военной молодежью. Во всяком случае, как я поняла, Вика сумела ее остановить. Это плод моего воспитания. Я за Вику спокойна.

Гости зашумели снова, и опять начали кричать «горько»! Новобрачному пришлось отвечать на тосты и выпить больше, чем он себе назначил. Вика почти ничего не пила, но объелась сладким. Теща хотела увезти ее домой, но это было неудобно. Муж тут же прописал ей potassium bicarbonicum [2], за которым послали в аптеку ресторанного мальчишку, и все обошлось благополучно.

В соседнем зале собрались музыканты и начали настраивать инструменты. Отец Никодим встал и попрощался, сказав, что по канонам священник может присутствовать на свадебном пиршестве только «до прихода свирельщиков».

– Таковые пришли и уже прочищают свои свирели. Веселитесь на здоровье, а я пойду с Богом. – И, благословив собрание, удалился.

Начались танцы. Новобрачные открыли бал, сделав два тура вальса. Танцевать слишком много доктору казалось неудобным: это не соответствовало его престижу уже известного врача. Кроме того, он танцевал не так уж хорошо. Юнкера его затмили бы сейчас же. Тоже урон престижу. Вике же, наоборот, очень хотелось танцевать как можно больше, чтобы все налюбовались ею вдоволь. Молодые шафера занялись ею как бы по должности, с полным рвением, и совсем закружили ее в котильоне.