Ян Полищук - Расщепление ядра

И правда, разве ж без смотра стоит водружать ограждение вокруг револьверного агрегата? Разве без смотра имеет смысл оберегать производственные фонды или, не дай баг, проявлять душевное отношение к юным изобретателям? Не говоря уже о том, что просто подмести помещение без смотра как-то скучно и прозаично.

Конечно, хочется, чтобы все было торжественно. Желается, чтобы было парадно. Под пронзительный звон фанфар, под прибойный рокот оваций. С церемонным внесением и вынесением швабр. Да еще эдак месяцев на девять, а то и на весь календарный год.

Впрочем, когда не хватает запала на многоквартальные фестивали, замысливаются сокращенные кампании. Придумываются месячники вежливости, недели уборки мест общего пользования, дни подъема и вдохновения.

Недавно мне пришлось познакомиться с одним человеком, который откликался на парадные дни с особым воодушевлением.

— Оригинал! — сказал я. — Я тоже откликаюсь, но по требую за это медали… Тридцать первого декабря я подымаю бокал за досрочное исполнение желаний… Восьмого марта я объезжаю ларьки Главпарфюмера в поисках одеколона «Отелло»…

— Помилуйте, я имею в виду не праздничные, а вахтпарадные дни вроде дня здоровья. Этот день у меня на особом учете. Например, готовясь его встретить, я составил предельно напряженный график. Только благодаря ему я успел в течение двадцати четырех часов причинить непоправимую пользу своему организму… В одном районе мне позволили реплантировать зуб мудрости в отделении, которое открылось в этот день. В иное время, по-видимому, от перестановки жеваемых сумма не менялась… В другом районе мне разрешили сполоснуться в душевом павильоне, который отворили лишь в честь этого дня… А в районе, где я обитаю, мне было дозволено по случаю этого удивительного дня посадить три куста и два дерева. В прочес время, очевидно, деревья упорно не хотят приживаться… Наконец в связи с этим днем мне представилась возможность послушать у нас на предприятии санпросветительную беседу по линии солнца, воздуха и воды.

И он поведал, как плавно и завораживающе струилась беседа. И было забыто, что по линии солнца дневной свет проник сквозь отмытые стекла только за день до дня здоровья. И запамятовано, что по линии воздуха фрамуги были распахнуты в самый канун беседы, а по линии воды питьевые фонтанчики зажурчали как раз за час до выступления санпросвещенца.

Но увы, захваченный смотровой стихией, лектор ковылял от трибунки к трибунке. На инспекторский огляд производственных помещений у него уже недоставало времени.

Возможно, это происходило и не совсем так. И все-таки это чрезвычайно близко к истине. Очень еще часто мы вместо подлинного дела наблюдаем блистательную видимость борьбы за это самое дело.

Некий ревнитель смотров, с которым я толковал на эту тему, был пришпорен моими сомнениями.

— Ага! Значит, вы против смотров?! Против дня здоровья, значит? Против одобренных, значит, мероприятий?

А вот и нет!.. Я тоже за смотры. И за дни здоровья тоже. Только я еще и за то, чтобы на эти дни не перекладывать все, что нужно было делать в течение остальных трехсот шестидесяти четырех дней. Я за то, чтобы зубы ремонтировались двенадцать месяцев кряду. И чтобы мыться в душе можно было все пятьдесят две недели подряд. Я за то, повторяю, чтобы дни и смотры были не праздниками шума и треска, не мероприятиями по борьбе за радужную отчетность, а итоговыми подсчетами добрых деяний, творческих свершений, крылатых открытий.

А что касается пожарных роб, то, обряжаясь в них, хорошо бы не забывать, что слово «роба» сродни глаголу «робить». А это издревле, конечно же, значит «работать».

Автор, робко пересекший не так давно порог спортивного органа, был юн и свеж. На груди его не красовалась бронзовая бляшка разрядника, из-под безрукавки не выпирали бицепсы и трицепсы. Проницательный редактор сразу же распознал в пришельце новичка.

— Ну-с, чем порадуете читательские массы? — начал редактор тоном, близким к нежному.

Новичок испуганно промямлил, что порадовать он еще не сумеет, но может предложить небольшой очерк. Значит, так: в колхозное село под Запорожьем приезжают два брата, Остап и Андрей. Окончив спортивную школу, они пожелали работать в родных местах. Отец, старый физкультурник-общественник Тарас, встречает молодцов скептически. Оглядев их модные костюмы, он бурчит в сивые усы: «А поворотись-ка, сын! Экой ты смешной какой!» Наконец, желая испытать техническую подготовленность Остапа к районной спартакиаде, предлагает тут же, не отходя от хаты, принять участие в семейном матче по боксу. Словом, ситуация напоминала эпизод из классической литературы.