Фред Адра: Юмористические рассказы и миниатюры

— Не курю… — подписал себе приговор очкарик. — Извините… — добавил он с робкой надеждой на помилование.

— Та-а-ак, — сказал жлоб, автоматически сжимая кулаки. Очкарик зажмурился.

Но жлобу внезапно стало скучно. Он вдруг почувствовал, что привычная забава ему надоела.

— Ладно, живи, — милостиво позволил он.

Очкарик удивленно открыл глаза, еще не веря, что опасность миновала.

— Миновала-миновала, — заверил его жлоб.

Не тратя больше времени на сомнения, очкарик вновь уставился в небо. Жлоб перехватил его взгляд и проявил любопытство:

— Чё это ты там высматриваешь?

— Я смотрю на звезду… — ответил очкарик.

— На какую звезду? — не понял жлоб.

— Вон на ту, — очкарик вытянул в небо указательный палец.

— А на фига?

— Я смотрю на нее и думаю о бренности всего сущего.

Жлоб нахмурился и дал понять, что обиделся:

— А в лоб?

— Ее ведь уже нет, — пояснил очкарик.

— Кого?

— Звезды… Ее нет. Уже несколько миллионов лет.

Жлоб посмотрел на небо, потом снова перевел взгляд на очкарика.

— Так вот же она! — заметил он.

— Это потому что ее свет продолжает до нас доходить. А сама звезда взорвалась, еще когда на Земле не было людей.

Жлоб отшатнулся, во взгляде его читался испуг.

— Чего ты врешь! Быть такого не может!

— Может, — жестко возразил очкарик. — Свет от этой звезды идет до нас миллионы лет. За это время она взорвалась.

— Миллионы? — ошеломленно прошептал жлоб. Он впервые произносил это слово в космическом контексте, и это его пугало.

— Да, миллионы, — злорадно подтвердил очкарик.

Раздался звук приближающихся шагов, и из темноты появился еще один очкарик.

— Ведь вселенная бесконечна, — произнес он и встал рядом с первым очкариком.

Жлоб затравленно попятился.

— Нет! — вскричал он.

— Да, — раздался новый голос, и на остановку ступил еще один очкарик. Теперь очкариков стало трое.

— Бесконечна, — хором изрекли они.

Жлоб, дрожа всем телом, закрыл лицо руками.

— Пожалуйста, не надо! — взмолился он. — Мне страшно!

Но очкарики будто не слышали. Они медленно двинулись в сторону бедняги.

— А еще есть такие звезды… — на ходу сказал первый.

— На которых могут поместиться… — продолжил второй.

— Земля, Солнце и вся Солнечная система! — добил третий.

Жлоб со стоном упал на колени.

— Не на-а-адо… — почти пропищал он.

— А галактики — движутся, — пригрозил первый очкарик.

— И сталкиваются, — усугубил второй.

— Когда наша галактика столкнется с другой, они обе взорвутся, — подытожил третий.

— Мы в этом мире — меньше, чем песчинки, — хором пропели очкарики, вплотную приблизившись к жертве. Несчастный заплакал.

Очкарики переглянулись.

— Бабки есть? — спросил первый очкарик.

— Есть-есть! — с готовностью ответил жлоб.

— Давай сюда! — велел второй очкарик.

Жлоб принялся суетливо рыться в карманах, отдавая мучителям деньги.

— Это все, больше нету. Клянусь!

Третий очкарик смачно сплюнул.

— Давай вали отсюда, — сказал он.

— Валить? — растерялся жлоб.

Очкарик резко взмахнул ладонью перед его носом.

— Тебе чё, мало? Добавить? Про черные дыры слышал?!

— Нет-нет, не надо! Я уже ухожу!

Жлоб вскочил на ноги и быстро засеменил прочь от злосчастной остановки, а очкарики принялись делить выручку и чуть не подрались. А потом приехал автобус и увез их.

Я шел в банк вложить шекель. Перед входом в банк я остановился и вытащил шекель из кармана.

— Сейчас я вложу тебя на свой счет в банке, — зачем-то сообщил я ему.

Прохожие посмотрели на меня с подозрением. Они считали, что разговаривать с деньгами — это никуда не годится. А я считал, что позволять деньгам управлять нашими жизнями и при этом не пытаться с ними поговорить — это ханжество.

И вдруг шекель мне ответил:

— Пожалуйста, не вкладывай меня в банк.

Я растерялся. Когда человек говорит с деньгами — это еще ладно. А вот если деньги с ним говорят — это уже клиника.

— Я ничего не слышал, — попытался я убедить сам себя.

— Так я повторю, — сказал шекель. — Пожалуйста, не вкладывай меня в банк.

— Но почему? — удивился я.

— Разве ты не знаешь, что в банке мы становимся просто цифрами? Это все равно что умереть.

— Но… мне надо вложить тебя в банк! Так принято!

Шекель всхлипнул.

— Я так мало пожил. Так мало видел…

— Прости, — сказал я и сделал шаг к банку.

— Exegi monumentum, — сказал шекель.