Константин Костин - Снова байки

Убедившись в бесплодности попыток подстрелить негодяев, продолжили ловить беглецов испытанным дедовским способом — руками да ногами. Повязали всех лишь когда темнеть начало.

Приехали в город, большинство коллег выгрузили, остались двое — молодой кгбшник и второй, постарше. Бывалый.

— Послушай, старлей, а куда ты себе целых восемь гусей набрал? — поинтересовался опытный товарищ.

— Да как куда? Себе, родителям, брату, тетке, теще, еще родственникам… скоро же Новый Год!

— А как ты их ощипывать собираешься? Дома, что ли, на балконе? Или думаешь, они сами с себя перья скинут — нате, пожалуйте, пихайте мне в жопу яблок и суйте в духовку? Хрен там! Знаешь, почему я одного только взял? У меня жена из деревни. Так она с гусями дело имела. Как я ей сказал, что гусей дают, она сразу ответила — бери не больше одного! Ощипывать их — это убиться можно!

Опачки! И тут молодой чекист понял, что дал маху. Как ощипывать — не подумал. Сам на селе бывал, видел, как кур ощипывали, так там пуху и перьев — мама дорогая! А тут — гусь! Птица, несомненно, более крупная, чем курица.

К счастью, старший товарищ проживал не в многоэтажке, а в частном доме. Так что предложил проехать к себе, и там, в подвале, разделаться с птицами по всей строгости Советских законов. Сказано — сделано.

Поместили пернатых в загончик, взяли двоих, топориком башки им тюк-тюк, и пошли в подвал. Одного бросили на бетонный пол, а второго принялись ощипывать. Пока гусь был теплый — дело еще нормально шло. А как остывать начал — тут и началась веселуха. Перья засели намертво! Хозяин принес плоскогубцы и процесс продолжился, пусть и с меньшей скоростью.

Ощипать птицу — это еще мало. Надо опалить, выпотрошить. Когда дошли до второго — тот на холодном бетонном полу совсем закоченел. Тут-то чекисты и вспотели… перья — как бетоном залиты! Хрен выдернешь!

Достали бутылку водки, чтобы самим не замерзнуть, разделались со вторым. Дальше забивали гусей только по одному, чтобы остывать не успели.

Начали комитетчики это благое дело часов в девять вечера, а закончили — уже к обеду. И отметили победу двух офицеров КГБ СССР над восемью птицами еще одной бутылкой водки.

После счастье родственников молодого лейтенанта было огромным. Гусь! Целый! На Новый Год! Его ж средней семье на неделю хватит! А сам чекист зарекся когда-либо еще с гусями связываться…

В современном мире царит изобилие. Предложение намного превышает спрос. Полки в магазинах ломятся от продуктов. Покупай — не хочу. Были бы деньги, да не у всех они есть. А у кого нету — кредиты дают всем направо и налево, на что угодно. И простой ширпотреб никого не устраивает. Если телефон — то только iPhone, если часы — то Rado и так далее. Те времена, когда заштопанные и перештопанные штаны были за счастье, а свадебные платья шили из парашютного шелка канули в прошлое. Да и Слава Богу, если подумать.

В Великую Отечественную с продовольствием было туго. И не только в блокадном Ленинграде, а вообще. Все шло первым делом на передовую. Все для фронта, все для Победы! Положа руку на сердце, определенные категории граждан шли добровольцами не Родину защищать, а потому что там, на фронте, выдавали хороший паек (лучше, чем в тылу), причем стабильно.

В тылу же варили кашу разве что не из топора. Блинчики из картофельных очистков — и то счастье было. Хлеб из хвои, чай из сушеной моркови. Продукты — даже ленд-лизовский яичный порошок — только по карточкам.

После Победы выдался неурожайный 1946 год, карточки отменили лишь в 1947 году. И, ради справедливости, стоит отметить, что в той же Чехии продуктовые карточки отменили в 1953 году, а в хваленой Великобритании мясо по талонам продавалось вплоть до 1954 года! Нужно отдать должное Советскому народу, который не только сдюжил — победил в самой кровопролитной войне ХХ века, но и в рекордные сроки восстановил экономику страны.

Итак, наступил декабрь 1947 года. Моя бабушка, тогда еще 14-летняя девочка, пришла в магазин, а там… хлеб! Много-много хлеба! Изобилие! И без карточек!

Купив две буханки хлеба, бабушка прибежала домой, бережно выложила на стол такое богатство, и рассказала своей бабушке:

— Там столько хлеба! И без карточек! Можно, я пойду, еще куплю?

— Конечно-конечно, дитятко, сходи и еще купи, — разрешила бабушка.

Девочка снова побежал в магазин, купила еще две буханки. Вернулась домой, снова положила на стол — к предыдущим двум, и сидит, смотрит. Даже не верится! Четыре буханки хлеба! За один день! Для одной семьи! Вот это изобилие!