Роман Казимирский - Комбинация Лаврова

– Вот.

– Спасибо, – толстяк вздохнул с облегчением и отодвинул от себя тарелку.

Завтрак подошел к концу, и теперь перед ними должен был появиться Лысый, чтобы они могли сказать ему хором «спасибо». Однако время шло, а это все никак не происходило, и Марк уже начал беспокоиться, как вдруг в столовую вышла женщина в юбке чуть ниже колена и в очках. Она была не лысая, и не мужчина, что само по себе уже было чем-то из ряда вон выходящим. Лет сорок – сорок пять, стройная, но не тощая, в очках, волосы собраны в хвост, среднего роста. Марк попытался определить, была ли женщина замужем, но она держала руки за спиной, и, соответственно, обручальное кольцо, если оно и было, оказалось скрытым. Незнакомка имела озабоченный вид – по всему было понятно, что подобная роль была ей или непривычна, или неприятна. А может, и то, и другое. Откашлявшись, она достаточно громко, чтобы все ее слышали, объявила:

– Сегодня во всех помещениях проводится дезинфекция. Поэтому сейчас мы все дружно поднимемся и пройдем в комнату отдыха. Стойте, куда это вы?

Увидев, как все послушно поднялись и направились в сторону выхода, она вытянула вперед руки, и Марк, наконец, с удовольствием заметил, что на них не было кольца.

– А «спасибо» где? – женщина удивленно подняла брови.

– Спа-си-бо, – ответ прозвучал не слишком дружно.

– Вот, так-то лучше.

Марк, заинтересовавшись происходящим, поднялся со всеми и уже двинулся за толпой, как вдруг почувствовал, как кто-то ухватил его сзади за рубашку. Оглянувшись, он заметил, как Пукан, глядя на него щенячьими глазами, опять упаковался и теперь с извиняющейся улыбкой снова прячется за его спиной. Вздохнув, он махнул рукой и кивнул ему:

– Ладно уж, пошли.

Расставив руки в стороны, чтобы никому не пришло в голову прикасаться к его спутнику, мужчина провел толстяка по коридору и, только когда они оказались в просторном помещении, дернул плечом.

– Все, отпускай уже.

Усадив Пукана на стул, стоявший в самом углу, он подошел к небольшой группе мужчин, которые шумно обсуждали что-то, активно жестикулируя при этом.

– Я же говорю, – утверждал один из них, субтильный очкарик средних лет с нервно дергающимся лицом, – случилось что-то ужасное и непоправимое. Лысый ни разу не пропускал завтрак за все эти годы. Вы этого не можете помнить, но я точно знаю – вот ни разу такого не было. Вообще никогда.

– Ты о чем это, Вася? – обратился к нему Марк.

– Я Петя, – обиженно воскликнул тот.

– Не важно.

– Важно.

– Не важно, говорю.

– Важно.

– Не важно, не важно.

– Хорошо, не важно.

То ли Вася, то ли Петя как-то сразу сник и теперь грустно смотрел себе под ноги. Победно взглянув на остальных, Марк с видом великодушного хозяина похлопал бывшего оратора по плечу и попросил:

– А теперь продолжай, пожалуйста. О чем ты там говорил? Чего такого важного и непоправимого нам ждать, по-твоему?

– Лысого нет, – встрепенулся очкарик, но теперь уже с оглядкой на новоявленного лидера.

– И что?

– Странно, по-моему. Разве нет?

– Нет. Заболел, наверное. Бывает.

– Доктор – и заболел? – с чувством собственного превосходства рассмеялся говоривший. – Не смешите меня.

– Обоснуй.

– Доктора и врачи только делают вид, что болеют, когда им нужно получить выходной. На самом деле они только изображают недомогание, потому что я вчера видел, как нам вместо синих таблеток давали зеленые. Как вам такое?

– Логично, – нахмурился Марк, отбивая ногой мелодию задумчивости.

– Я и говорю.

– Хорошо. Будешь моим Уотсоном.

– Кем? – не понял очкарик.

– Пятницей.

– А… Тогда ладно. Кем?

– Помогать мне будешь, дурак.

– Так бы сразу и сказал, зачем обзываться?

Марк вдруг почувствовал такой прилив сил, что с трудом заставил себя стоять на месте – если бы не нога, которой он настукивал такой бит, что ему позавидовали бы ребята из Riverdance, то это у него вряд ли получилось бы. Мысли работали, как крысы, бегущие по лабиринту на запах съестного. Глаза бешено… Марк не успел описать, что именно делали его глаза, потому что в этот момент почувствовал, как кто-то тянет его за рукав сорочки.

– Что?! – он так яростно глянул на хнычущего Пукана, что тот присел от страха, и в следующий момент окружающие попятились от него, зажимая носы.

– О! Гадость какая! – очкарик сдернул с лица очки, словно боялся, что они треснут от вони, и побежал прочь, забыв о роли помощника, которая была ему отведена.

Меньше всего атака толстяка, если не считать его самого, подействовала на Марка, который был уже привычным к подобным проявлениям своего соседа по комнате. Тем не менее, даже он сморщился и постарался отойти от Пукана подальше, а когда заметил, что тот, размазывая по физиономии слезы раскаяния, тащится за ним следом, и вовсе пустился наутек, перепрыгивая через стулья и сшибая зазевавшихся.