Роман Казимирский - Комбинация Лаврова

Взглянув на трясущегося, как в припадке, толстяка, Марк вздохнул и сел прямо:

– Ну, ладно. Черт с тобой. Но только один раз!

– Спасибо, спасибо! – обрадовался Пукан и, высунув от напряжения язык, в третий раз прикоснулся к плечу собеседника.

– Все, отвали, – прикрикнул Марк на соседа, с брезгливостью глядя на влажный след, оставшийся на сорочке.

– Уф… Близко было на этот раз, – вздохнул тот с облегчением и, довольно рассмеявшись, плюхнулся всем весом на свою кровать, которая заметно прогнулась под ним.

– Ты пахнешь, Пукан, – Марк принюхался и зажал нос ладонью. – Как можно так вонять? Ты же хуже скунса!

– А нечего было надо мной издеваться, – беззаботным тоном отозвался толстяк, с улыбкой глядя в потолок. – Ты же знаешь, что нельзя так со мной обращаться.

– Все, это уже ни в какие рамки не лезет, – мужчина зарылся лицом в подушку и уже оттуда прокричал. – Как у тебя это получается? Ты везде! Открой окошко, скотина, мы же задохнемся здесь!

– Сам скотина, – отозвался Пукан, поднимаясь и подходя к окну. – Обычный здоровый метеоризм.

С трудом просунув пухлую руку сквозь прутья решетки, он распахнул окно и поморщился – снаружи было достаточно прохладно. Ночью прошел дождь, и до сих пор с крыши периодически падали крупные капли мутноватой воды.

– Замерзнем, простудимся, у нас поднимется температура, и нам будут делать уколы. Ты любишь уколы? Я не люблю. У меня капилляры находятся слишком близко к поверхности кожи, после каждой процедуры остаются большущие синяки и потом долго не проходят. А у тебя как с капиллярами?

– Завтрак в семь тридцать, ну, куда это годится? – отозвался Марк, отнимая лицо от подушки и принюхиваясь. – Как вам это нравится? А если я сова?

– Ты не сова, – возразил Пукан. – Даже совсем наоборот.

– Сова наоборот?

Мужчина представил себе вывернутую наизнанку сову и подумал, что тогда ей пришлось бы глотать мелкие камешки и песок, как курицам, чтобы перетирать поступающую пищу. И следы – следы повсюду она будет оставлять, если ее сделать наоборот.

– Пари? – Марк, прищурившись, хитро взглянул на соседа, но тот только усмехнулся в ответ:

– Опять проиграешь.

– А вот и нет. У меня предчувствие.

– Ну, давай. Итак, твоя версия.

– А почему это я первый?

– Могу и я, – пожал плечами толстяк. – Но тогда тебе нельзя говорить то же, помнишь?

– Хорошо, я начну.

Марк поднялся с кровати, сунул ноги в тапки и встал в центре комнаты, закрыв глаза и расставив руки в разные стороны. Простояв так почти минуту, он взглянул на собеседника и с видом человека, который зрит в будущее, заявил:

– Яичница, сосиски, булочки с маслом. Чай. Или компот? Нет, четко вижу чай.

Снова закрыв глаза, он прислонил ладонь тыльной стороной ко лбу и, пробормотав что-то неразборчивое, наконец, добавил:

– Кетчупа не будет. Все, больше ничего не скажу.

Шумно выдохнув воздух, словно только что занимался тяжелым физическим трудом, Марк в изнеможении опустился на кровать.

– Ну, а теперь я, – Пукан встал на освободившееся место и так же, как и сосед только что, закрыл глаза, при этом его лицо сразу приобрело мечтательное выражение.

Наблюдая за тем, как толстяк поворачивает голову то в одну, то в другую сторону, будто старался поймать некую столовскую радиоволну, Марк скрестил пальцы на руках и ногах и не несколько секунд задержал дыхание. Наконец, Пукан открыл глаза и улыбнулся:

– Компот будет. И гренки.

– А сосиски? – надменно поднял бровь Марк.

– Сосиски каждое утро подают, – отозвался толстяк. – Мы же договаривались, что их не будем пророчить. Похоже, их как закупили однажды, так они до сих пор и не закончатся никак, как Дункан Маклауд.

– Ничего не каждое утро, – возразил мужчина. – Помнишь, летом их однажды не подали?

– Да, жуткое время…

Соседи дружно вздохнули, сокрушенно покачали головами и поцокали языками, вспоминая голодный период своей жизни. Наконец, толстяк хлопнул себя по ляжкам и кивнул в сторону двери.

– Пойдем, что ли? Пора уже.

– Пойдем. Кто первый? Давай теперь ты, а?

– Нет! – Пукан испуганно округлил глаза. – Нет, нет, нет… Ты же знаешь, мне никак нельзя. Иди лучше ты вперед, а я – за тобой.

– Чтобы ты опять меня мацал всю дорогу? – возмутился Марк. – Иди к черту!

– Я совсем чуть-чуть, – неожиданно плаксивым голосом протянул толстяк, складывая ладошки вместе и с такой мольбой глядя на соседа, что тот, наконец, не выдержал и махнул на него рукой: