Анатолий Маляров - Малый Декамерон

Коллизия разрешилась просто. Ида получила визу из Израиля, сказала, что в разведку поедет одна, подготовит квартиру, найдет для Орика газету на русском или английском языке… Пока мать с сыном ворошили свои планы, анализировали, печалились и ликовали, невестка улетела. И ни весточки о себе. Куда удариться за правдой, не знали. Решили – дело закрыто.

Орест тем временем пользовался спросом. В нашем полумиллионном хуторе редкий человек владел четырьмя языками, да еще своим, природным, подвешенным – аккурат для скандалов, был вхож в телевидение и в газеты. В общем, благодетели из-за бугра именно ему выделили офис, дали машину со ставкой шофера и добрую меру горючего на каждый день, много денег на создание журнала – очага демократии и развития. Парень сразу научился львиную долю капитала тратить на обустройство маминой квартирки на среднем этаже: обои, кухня, черная ванная, оргтехника по высшему разряду. Единственное, к чему был холоден, – это к машине: боялся руля и знаков на перекрестках. Зато не боялся гонорары, предназначенные авторам журнала, оставлять себе. В наших краях многие пишущие сдают приличные материалы ради служения независимости да еще ради популяризации своего имени. О рекламе вообще говорить излишне!

Появилась новая нареченная. Парадокс, среди отчаянных, распустившихся – в прямом и переносном смысле, – в угаре свободы юных горожанок. Орику встретилась восемнадцатилетняя дочь сельского священника. Угловатая, застенчивая, красивая – воистину дива непорочная. Он воспылал: из такой бы сделать оральную партнершу. Это не из тех, что сами подставляются! А Ляля держит и губки и ножки сжатыми, а отец Никодим разведывает, что это за ухажер: и предварительные выводы его весьма нелестны и опасны. Пришлось венчаться.

Как и в прежних двух попытках, Марта Мартыновна начинала благостно. Поднималась затемно, готовила изысканные завтраки, благо, доходы от каких-то траншей, спонсоров, реализации журнала шли через сына в ее инкрустированную кассу у изголовья. Все условия для высокоодаренного ребенка – хоть и не первый, а все же медовый месяц. Гляди, зачнут внука или внучку: и ей на старости забава, и ему в его преклонные годы опора.

А Орик присматривался к Ляле.

– Можно, я поглажу твои волосы? – начинала она словами из сказки.

– Мы сегодня ложимся вместе? – совсем виновато спрашивала уже на пятый, шестой и так далее день.

Красиво, трогательно, да все как в первый раз и под взглядом иконы. Рядом ютилась стебельком под стеночкой, все боялась потревожить «хозяина». Позволяла устраиваться на себе прилично и прислушивалась, замирала, прямо не жила. Только при блике из окна сверкала слезинка в уголке глаза. Скучища!

Приносил муж литературу, в переплете и на фолиантах из Интернета. Индийские и европейские приемы. После двенадцати ночи разыскивал в телепрограммах нечто близкое к эротике, включал в «видике» порнографию. Не читала, отворачивалась, запевала свой деревенский фольк и уходила на кухню. Оттуда, бывало, звучали подражания церковным гимнам. Да-а…

Канитель тянулась год. Пришлось пару раз сходить на Пекарскую, выложить по сотенной. И получить – «ничего на свете нет – лучше, чем минет». Но ведь возможны диагнозы, да и популярность не позволяла мерцать в неблаговидных заведениях. Орик почувствовал себя обманутым. Держался, сколько позволяла нестойкая воля. И лишь намеками делился с матерью:

– Не тот вариант. От разных корней мы, и разные садовники нас поливали.

Однажды явился домой в превосходном настроении: получил очередные доллары от какой-то международной организации – на развитие демократии. Естественно, развивать новые отношения в стране доверено было матери. Поужинав, увел Лялю в спаленку. Та робко прижалась к нему еще стоя, в одежде, и невинно пролепетала:

– Расскажешь что-нибудь?

Он взбеленился. Чуть ли не с матом переспросил:

– Сказку, что ли?! – И зашипел, не опасаясь ушей матери: – Даже эти твои слова свидетельствуют о том, что нам ничего общего не дано. Люди из одного детского садика не ставят столь дурацкие вопросы!..

Марта Мартыновна и впрямь слышала все. Сегодня она получила карт-бланш на поедание неугодной ее Орику женщины. Веник, скалка, поводок собаки, хозяйственная сумка, пылесос, поливальник, посудомоечная машина, та же стиральная, дверные и телефонные звонки и пр. и пр. – все перешло из рук в руки – от свекрови к невестке. Еще полгода каторги с полным отсутствием молодого супруга дома по вечерам, а иногда и по ночам. Начались у него поиски новые и почему-то все непродуктивные. Одна попадалась грязнуля, другая бездарная, третья замужняя, даже с детьми; четвертая – кандидат наук, красавица-спортсменка и секс-модель – дала от ворот поворот и вышла через сваху за богатого немца; пятой подсунул спецлитературу – принесла на другой день – читать не умела…