Леонид Блейнис - Сказки Скотного двора

У Дочки Хозяйской, Катьки, Белый Крыс в любимчиках числился. Как Крысёнком малым неразумным из зоомагазина принесли, так и прижился. Сам Хозяин Крыса привечал, хотя накоротке и не знался, за баловство ненужное считал. Однако не обижал, а, бывало, под настроение и обрезки колбасные ссужал от щедрот. Неплохо Крыс поживал, неча судьбу гневить. В блюдечке именном вода всегда свежая; бывало, и молочка плеснут… Это самое блюдечко Катька ему лично выбирала – с золотой каёмкой и цветочками. Мещанство, конечно, но всё равно приятно за такое обхождение. А уж кормёжка – любая, знай, лопай от пуза. Крыс даже брюшко знатное наел. Катька его штукам-фокусам разным обучила – на лапках задних стоять, да кувыркаться потешно. Хоть в балаган-шапито артистом иди.

Своею шкуркой белой Крыс горд был. И не мудрено возгордиться. Надо сказать, что помимо фокусных штучек-дрючек, для себя самого незаметно, а ведь осилил грызун чтение. Сильно уж сие поначалу не афишировал, но мало-помалу пристрастился. У Киплинга, писателя Аглицкого, вычитал про «бремя белого человека». Особенно про «белого» ему понравилось. «Человека» посчитал не существенным и мимо пропустил. Сто раз на дню умывался да прихорашивался, чистоту блюдя. Богема! Не то, что прочий серый Крысиный народ. Даже Кот Черныш, который хоть мышами и брезговал, однако гонять их зазорным не считал, Белого Крыса особо не притеснял. Так, поддаст иной раз лапой, чтоб под ногами не путался, пока Хозяйская Катька не видит. А при Катьке – ни-ни, будто и нет Белого Крыса вовсе.

Истинно мудрецом сказано: «Имеющий рубль не будет пить пустой чай. Имеющий десятку – потребует шашлыка на ребрышке. А уж имеющему тысячу – подавай культуру и печатное слово!» Прав был Лао-Цзы, ой, как прав. Начал Белый Крыс о смысле жизни задумываться, философией увлёкся, классиков почитывать стал. Покуда Хозяева спят, все газеты, что старые, двухгодичной давности, что новые, за позапрошлую неделю, пролистает. Вот неймется ему, и всё тут!

От жизни сытой да сладкой, от заботы Катиной он и хлопот никаких не знал, но совестно стало Крысу перед серыми собратьями своими. А то, ну сами посудите, иные в подполе прозябают, корку сухую за праздник великий почитая. На свет белый носа высунуть боятся. С голодухи дрянь всякую грызут, воровством промышлять судьбиной горькой заставлены. А их за это ещё и мышьяком травят. А у Хозяина – как же, своруешь чего! Всё под запорами надёжными и Котяра Черныш бдит.

Мочно ли самому-то при нищете оной да полном бесправии столь вольготно жити? Вместно ли…?

Мысли всякие стали в голову приходить. О судьбах народа страждущего, о нищете повальной, да темноте беспросветной.

Решил Белый Крыс в этот самый народа культуру и просвещение несть. Ибо только через них и спасение будет. И общее возрождение. А то подумать – Сократ да Декарт об том мыслили, да и Герцена с Добролюбовым вспомнить? Глыбы, умы! Чернышевский – колокол… Мало ли можно перечислять великих, идеей сей озаботившихся, но страшно далеки были они от народа. И, дабы не повторить их ошибок, отправился Белый Крыс в темноту подполий. Босым, как Лев Николаич, да по земле-матушке – прямым ходом в народ. Школы для детей крысянских открывать, грамоту им, неразумным, растолковывать. Учить. Дабы могли зло от добра отличать, а зёрна – от плевел…

– А там, глядишь, и на простолюдинке оженюсь, сам детишек заведу, – мечтал Белый. – Припаду к истокам! Воссоединюсь с корнями! Не пропадёт мой скорбный труд…

Прекраснодушен да возвышен, умствований высоких полон, смело пошёл в неизвестность, словно Данко, сердцем горящим мглу озаряя. А верно верно рассказывали, что темно и душно в сих скорбных обителях, и как только живут? Не живут, а выживают. Пыль да грязь, да бескультурье страшное. Каждый сам по себе и сам за себя, а кому другому – так и глотку готов перегрызть за малую малость. Случается, Крысюки Крысят походя давят. Крысихи – так те разве что не в общем пользовании, разврат и ужас кромешный. Бандит на бандите и бандитом погоняет.

Тяжела жизнь в подполье. Но и собратьев заблудших жалко.

Обидно Белому, что народ Крысиный «люмпеном» обзывают. Но ведь каждый, каждый из них рожден маленьким розовым Крысенком. Чистым и невинным. И всякий сущий – неповторим, уникален. Любой из них – мир огромный, Вселенная целая. В душе своей бел и пушист, а что становятся злы да серы, так то – не они виноваты. Нельзя жить в обществе и быть свободным от его законов. Значит, менять эти законы надо, да новые отношения меж свободными личностями выстраивать. То-то и будет «благорастворение в воздусях» и «благоволение в человецах».