Габриэль Шевалье - Клошмерль

– Вы нуждаетесь не только в наших монетах, но и в нашей крови! Чтобы поддержать свою хиловатую породу, Гонфалонам и впрямь позарез нужна кровь Пьешю!

– Ужасней всего, что всё это сущая правда! – промолвила баронесса. – До скорого свидания, республиканский балагур!

– До скорой встречи, баронесса. Весьма польщён…

Между мэрией и замком установилось дипломатическое согласие. Оскар де Сен-Шуль сделался депутатом, и это навлекло на Бартелеми Пьешю определённые упрёки со стороны его единомышленников. На это он невозмутимо отвечал:

– Разве в Палате депутатов мало подобных кретинов! Чем больше таких дураков, тем лучше пойдут наши дела. Хитрецы завистливы, они будут вечно горланить и совать нам палки в колёса.

Эта философия обезоружила недовольных, а для самых непримиримых Пьешю имел про запас некоторое количество подачек. Впрочем, баронесса де Куртебиш ознаменовала победу на выборах большим празднеством. Весь Клошмерль пил и плясал в её великолепном парке, который был так иллюминирован, что огни сияли на всю округу. Этот приём польстил обитателям городка. Все они пришли к убеждению, что никакие Бурдийя или Фокары не проявляли к ним такого внимания.

В 1924 году Франсуа Туминьон завоевал в ожесточённой борьбе титул «Бездонной глотки». Но три года спустя он умер, пав жертвой цирроза, последовательно поражавшего всех чемпионов стопки. За эти три года Жюдит успела родить ему прелестного малыша, которого крестил Ипполит Фонсимань. Весь городок говорил о том, что очаровательный младенец был точной копией красавца клерка. После смерти супруга Жюдит сократила срок своего вдовьего траура и продала «Галери божолез». Она уехала из Клошмерля и поселилась в Маконе. Там она вышла замуж за своего возлюбленного, открыла кафе, где всегда было полным-полно клиентов, привлечённых красотою хозяйки. Затем она произвела на свет двух прекрасных близнецов, необычайно похожих на своего старшего брата. Счастливая, располневшая, она не покидала кассы своего заведения. Волнующее изобилие её груди и шеи долго ещё оставалось великолепным.

Примирившись во имя обоюдных интересов, Артюр Торбайон и Адель начали совместную жизнь заново. Если Адель и позволяла себе какую-нибудь прихоть, на которую её толкала беспокойная женская зрелость, её супруг закрывал на это глаза. Он познал на собственном опыте, что такие вещи лучше всего не замечать и, уж во всяком случае, не поднимать из-за них шума. Ежедневная выручка вела их спокойной стезёй к богатству и допускала некоторые отклонения от правил, не так уж сильно оскорблявшие достоинство трактирщика. Существуют определённые грешки, которым придают непомерно большое значение в юности. С возрастом люди начинают понимать, что амбиции такого рода бессмысленны. «Ведь не износит же это её вконец! Зато у неё хорошее настроение, а оно полезно для торговли!» – размышлял Артюр Торбайон. К тому же Адель принимала его замечания с неудовольствием, а он отлично знал, что ни одна женщина на свете не украсила бы его кафе так, как Адель.

Бабетта Манапу за несколько лет превратилась из румяной озорницы в грузную кумушку, непомерно бедрастую и грудастую, с руками, потрескавшимися от стирки, с физиономией, побагровевшей от вина Божоле, которое она стала потреблять в таких количествах, что не уступала мужчинам. («Когда работаешь сверх сил, надо и пить побольше».) Несмотря на то, что она порядком отяжелела, её по-прежнему считали самой зычной глоткой Клошмерля, признанной королевой портомойни, где вдохновенно обсуждались все городские дела. За этот же промежуток времени г-жа Фуаш, иссушенная годами и измученная ревматизмом, стала ещё больше, чем прежде, ахать, шептать и соболезновать. Она по-прежнему вела городскую хронику, и её рвение в этом деле даже возросло, поскольку она стала понемногу заговариваться. В результате её неусыпных забот величественная фигура покойного Адриена Фуаша гордо возвышалась над нашей низменной эпохой.

Эжен Фаде открыл гараж. Он сделался агентом известной фирмы, выпускающей автомобили серийным производством. Новое занятие подбавило ему гонора и облегчило отлучки; он отлучался, ссылаясь на испытания новых моделей и подготовку распродажи. Но Леонтина Фаде строго контролировала расход бензина, кредиты, ремонты и рабочее время. Она сумела сделать так, что её боялись и клиенты, и ученики. Этот страх обеспечивал заведению Фаде здоровые финансы.

Все людские несчастья проистекают от работы человеческого мозга. Мозг Розы Бродекен, урождённой Бивак, был одним из самых ленивых мозгов на свете. И она была счастлива, ибо не ведала всяких там вопросов, сопоставлений и стремлений, терзающих некоторые умы. Для Розы был писан только один закон: её Клодиус, и он для неё по-прежнему оставался красавцем солдатом, который когда-то явился ей, как первый посланец весны. Она рожала ему детей, варила суп и стирала бельё – и это были прекрасные дети, вкусный суп и чистейшее бельё. Она была по-прежнему улыбчивой, свежей и скромной. По-прежнему покорная, она не отказывалась ни от какой работы, ни днём, ни ночью. С тех пор, как её замужество было решено, благодаря энергичному вмешательству баронессы, Роза Бивак поладила с Госиодом богом и Пресвятой богородицей (окончательно уразумевшей, что непорочные зачатия не были уделом маленькой Розы). Роза Бродекен стала одной из тех молодых женщин городка, которых можно было ставить в пример как образец добропорядочного поведения и верности супружескому долгу.