Пэлем Вудхауз: Тысяча благодарностей, Дживс

- Привет, пожилая родственница.

- Привет, юное недоразумение. Ты не пьян?

Подозрение, что я могу быть под мухой в десять часов утра, естественно, уязвило мое самолюбие, но я в который раз сказал себе, что такой уж они народ, эти тетушки. Дайте мне тетушку, всегда говорю я, и я вам покажу пожилую даму, которую нимало не заботит, как глубоко ее obiter dicta [Мимолетные замечания] могут оскорбить племянника. С подчеркнутой холодностью я успокоил ее относительно волновавшего ее вопроса и спросил, чем могу быть полезен.

- Пообедаете у меня?

- Я не в Лондоне. Я звоню из дому. Ты можешь, как ты выражаешься, быть полезен своим приездом ко мне. Сегодня, если у тебя получится.

- До чего приятно это слышать, старая прародительница. Ваше приглашение меня очень обрадовало, - сказал я, всегда готовый воспользоваться ее гостеприимством и вновь переведаться с бесподобными съедобностями, которые стряпает ее замечательный французский повар Анатоль, благодетель пищеварительных трактов. Я всегда жалею, что у меня нет запасного желудка, чтобы поручить и его заботам Анатоля. - Сколько я буду у вас гостить?

- Сколько пожелаешь, беспечный ты мой. Я дам тебе знать, когда пора будет выметаться. Главное - чтобы ты приехал.

Конечно, я был, как и всякий бы на моем месте, тронут той настойчивостью, с которой она добивалась моего визита. А то в кругу моих знакомых слишком многие, приглашая меня в гости, специально подчеркивают, что ждут меня только на выходные, и обязательно говорят, что самый удобный обратный поезд отходит в понедельник утром. Я улыбнулся еще шире.

- Очень мило, что вы меня пригласили, ближайшая родственница.

- Ну, разумеется, мило.

- Предвкушаю радость свидания с вами.

- Еще бы.

- Каждая минута до нашей встречи будет казаться мне часом. Как дела у Анатоля?

- Ты только о нем и думаешь, прожорливый поросенок.

- Что делать? Вкусовые ощущения устойчивы. Как поживает его искусство?

- Оно в расцвете.

- Прекрасно.

- Медяк говорит, что кухня Анатоля стала для него откровением.

Я попросил ее повторить. Мне послышалось, будто она сказала: "Медяк говорит, что кухня Анатоля стала для него откровением", хотя я знал, что она не могла так сказать. Но, оказывается, все-таки сказала.

- Медяк? - переспросил я, не веря своим ушам.

- Гарольд Уиншип. Он просил называть его Медяком. Он живет сейчас у меня. Говорит, что он твой приятель, в чем он, конечно, никогда не признался бы, если бы не существовали веские улики. Вы ведь знакомы? По его словам, вы вместе учились в Оксфорде.

Я издал возглас радости, а она сказала, чтобы я не смел больше так орать, иначе она взыщет с меня компенсацию за свои лопнувшие барабанные перепонки. В общем, как говорит старинная пословица, горшок стал чайнику за копоть пенять: мои-то барабанные перепонки были на пределе с самого начала переговоров.

- Знакомы? - повторил я. - Знакомы - не то слово. Мы были просто как... Дживс!

- Да, сэр?

- Как звали ту парочку?

- Простите, сэр?

- В Древней Греции, если не ошибаюсь. Ее часто поминают, когда заходит речь о закадычной дружбе.

- Вы имеете в виду Дамона и Пифия, сэр?

- Точно. Мы были просто как Дамон и Пифий, старая прародительница. Но что он делает в ваших пенатах? Я не знал, что вы с ним знакомы.

- Мы и не были знакомы. Но его мать - моя старая школьная подруга.

- Понимаю.

- И когда я узнала, что он баллотируется в парламент на внеочередных выборах в Маркет-Снодсбери, я написала ему, что он может расположиться у меня. Это гораздо лучше, чем прозябать в гостинице.

- В Маркет-Снодсбери идет избирательная кампания?

- Вовсю.

- И Медяк один из кандидатов?

- Он выдвинут от консерваторов. Ты, кажется, удивлен.

- Еще как. Можно даже сказать, потрясен. Я и не подозревал, что у него есть общественная жилка. Как его успехи?

- Пока трудно сказать. В любом случае ему необходима всесторонняя помощь, поэтому я хочу, чтобы ты приехал и поагитировал за него.

Я в раздумье пожевал нижнюю губу. В такую минуту следует проявлять осмотрительность, а то еще мало ли что.

- Что от меня потребуется? - осторожно поинтересовался я. - Мне не придется целовать младенцев?

- Конечно, нет, тупица ты беспросветный.

- Я слышал, что предвыборные кампании в основном состоят из целования младенцев.

- Да, но целовать их должен бедняга кандидат. Ты будешь ходить по домам и агитировать жителей за Медяка, больше от тебя ничего не потребуется.

- Тогда можете на меня положиться. С этой задачей я справлюсь. Старина Медяк! - сказал я, растрогавшись. - Встреча с ним согреет мне душу, ну, и все такое.