Владимир Войнович - Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина. Лицо неприкосновенное

— Вот она, банда, — сказал сзади кто-то из красноармейцев.

— Какая же это банда? — появился откуда-то Ревкин. — Это наши товарищи.

— Кто сказал про них «банда»? — спросил генерал и вгляделся в напиравших друг на друга красноармейцев.

В рядах произошло некоторое замешательство. Бойцы попятились. Каждый старался спрятаться за спиной другого.

— Развязать их! — приказал генерал полковнику Лапшину.

— Развязать! — приказал полковник младшему лейтенанту Букашеву.

— Развязать! — приказал Букашев бойцам.

— Где же все-таки банда? — спросил генерал, всем корпусом поворачиваясь к стоявшему сзади Ревкину.

— А это надо у него спросить, — сказал Ревкин и показал на подъезжавшего в двуколке председателя Голубева. — Иван Тимофеевич! — закричал он ему. — Где же банда?

Голубев привязал лошадь к забору и подошел.

— Какая банда? — спросил он, с жалостью глядя на вчерашнего своего собутыльника.

— Ну как же, — заволновался Ревкин. — Помнишь, я тебе звонил по телефону, спрашивал насчет вот товарищей, кто их арестовал? А ты мне сказал: «Чонкин со своей бандой».

— Я не говорил с «бандой», — нахмурился Голубев. — Я сказал «с бабой». С ней вот, с Нюрой.

Услыхав свое имя, Нюра зарыдала еще пуще. Горючая слеза упала на лицо Чонкина. Чонкин вздрогнул и открыл глаза, потому что он был не убит, а только слегка контужен.

— Жив! Жив! — прошелестело среди бойцов.

— Ванечка! — закричала Нюра. — Живой!

И стала покрывать лицо его поцелуями. Чонкин потер висок.

— Что-то я долго спал, — сказал он неуверенно и вдруг увидел над собой много любопытных лиц.

Чонкин нахмурился и остановил взгляд на одном из стоявших над ним людей, а именно на человеке, который держал в руке папаху.

— Кто это? — спросил он у Нюры.

— А бес его знает, — сказала Нюра. — Какой-то начальник, я в их чинах не разбираюсь.

— Так это ж генерал, Нюрка, — подумав, сказал Иван.

— Да, я генерал, сынок, — ласково сказал человек с папахой.

Чонкин смотрел на него недоверчиво.

— Нюрк, — спросил он взволнованно, — а я, случаем, не сплю?

— Нет, Ваня, ты не спишь.

Чонкин ей не очень поверил, но подумал, что генерал есть генерал и к нему надо относиться соответственно даже во сне. Он пошарил по земле рукой и, найдя лежавшую рядом пилотку, напялил ее на уши. Поднялся на нетвердые ноги и, чувствуя легкое головокружение и тошноту, приложил растопыренные пальцы к виску.

— Товарищ генерал, — доложил он, глотая слюну, — за время вашего отсутствия никакого присутствия…

Не зная, что говорить дальше, он замолчал и, часто хлопая ресницами, уставился на генерала.

— Послушай, сынок, — сказал генерал, надевая папаху, — неужели ты один сражался с целым полком?

— Не один, товарищ генерал! — Чонкин подтянул живот и выпятил грудь.

— Значит, все-таки не один? — обрадовался генерал. — А с кем же?

— С Нюркой, товарищ генерал! — Приходя в себя, рявкнул Чонкин.

Среди красноармейцев раздался смех.

— Кто там смеется?! — Генерал разгневанно стрельнул глазами по толпе. Смех сразу стих. — Смеяться нечего, мать вашу так! — продолжал генерал, постепенно припоминая все известные ему выражения. — Раздолбаи трах-тарарах… целым полком не могли справиться с одним говенным солдатом. А ты, Чонкин, я тебе прямо скажу, — герой, хотя на вид обыкновенный лопух. От имени командования, так твою мать, объявляю тебе благодарность и награждаю орденом.

Генерал сунул руку под плащ-палатку, снял с себя орден и прикрутил его к гимнастерке Чонкина. Вытянувшись по стойке «смирно», Чонкин покосился на орден и перевел взгляд на Нюру. Он подумал, что хорошо бы сфотографироваться, а то ведь потом никто не поверит, что сам генерал вручал ему этот орден. Он вспомнил Самушкина, старшину Пескова, каптенармуса Трофимовича. Вот бы перед ними сейчас показаться!..

— Товарищ генерал, разрешите обратиться! — Лейтенант Филиппов молодцевато кинул руку к виску.

Генерал вздрогнул и посмотрел на лейтенанта без особой приязни. Не успели развязать, а он уже лезет.

— Ну говори, — сказал генерал неохотно.

— Прошу ознакомиться с этим документом! — Лейтенант развернул лист бумаги с дыркой в правом нижнем углу.

Генерал взял бумагу и медленно стал читать. Чем больше читал, тем больше хмурился. Это был ордер. Ордер на арест изменника родины Чонкина Ивана Васильевича.

— А где же печать? — спросил генерал, надеясь, что ордер не оформлен законным образом.

— Печать прострелена в бою, — с достоинством сказал лейтенант и потупился.