Джон Барт - Конец пути

— Ф-фу ты, — выдохнул Доктор.

— Как это случилось? — спросила миссис Доки.

— Она, наверное, перед тем как ехать сюда, плотно поела, — ответил он. — О чем только люди думают. Глотнула эфиру, ее вырвало, а потом она все это вдохнула в легкие. Этакая чушь!

Я был настолько ошарашен, что не мог даже плакать. Меня словно обухом по голове ударили, и я чудом успел нашарить сзади стул, на который и упал.

— Соберитесь, Хорнер; так дело не пойдет.

Ответить не получилось. Я плавал где-то на грани между головокружением и тошнотой.

— Пойдите лягте в приемной на кушетку, — приказал Доктор, — и задерите ноги кверху. Это пройдет. Мы ее обмоем, а потом вам придется ее отсюда забрать.

— Куда? — у меня началась едва ли не истерика. — Что я буду с ней делать?

— Ну, отвезете обратно, домой. А что, вы думаете, мужу тело без надобности? Я побрел к двери, но грохнулся в обморок через несколько шагов. Очнулся я в приемной на кушетке, и Доктор стоял рядом.

— Нате выпейте, — он протянул мне две таблетки и стакан воды. — А теперь слушайте внимательно. Дело серьезное, но все обойдется, если вы возьмете себя в руки. Мы перенесли ее в вашу машину. Не вздумайте дурить — избавиться от нее по дороге или что-нибудь вроде того. Я уже созвонился с мужем и сказал ему, что она через некоторое время придет в себя после анестезии и отправится домой. Лучшее, что вы можете сделать, — привезти ее прямо домой и сказать мужу, что она умерла. Побольше паники. Скажите ему, что все было в порядке, а потом, на полдороге, ее вдруг начало рвать, и она задохнулась — вскрытие подтвердит ваши слова. Он позвонит в «Скорую помощь»; они, конечно, обнаружат последствия аборта, но здесь нет ничего страшного. Вам станут задавать вопросы; тоже не страшно. Не говорите им, где делали аборт, до завтрашнего утра; потом это уже не будет иметь никакого значения. Я с частью пациентов уеду сегодня же ночью, поездом, а миссис Доки останется и сделает все, что нужно будет сделать. Дом и телефон записаны на ее имя, и она скажет, что была одной из моих пациенток и сдавала дом под клинику. Вы моего имени не знаете, она назовет фальшивое и будет разыгрывать невинную овечку. Ни вас, ни ее привлечь к ответственности не смогут, а до меня им не добраться. Вот, возьмите, — он дал мне конверт. — Здесь вам на автобус и еще немного денег, хватит, чтобы прожить до среды. Планы у нас прежние. Вы встречаетесь с миссис Доки и с остальными пациентами на автовокзале, на «Грейхаунд», и если, паче чаяния, что-то изменится, она вам сообщит. Вы в состоянии вести машину?

Ответить ему я не смог: вернулось сознание, а вместе с ним вернулось горе и затопило меня с головой.

— Вид у вас почти нормальный, — отрывисто сказал Доктор. — Хорнер, виноваты мы все. Пусть нам всем это будет урок. Давайте, не сидите сиднем; чем быстрее все кончится, тем лучше.

Должно быть, таблетки и в самом деле подействовали: когда я встал, голова не кружилась. Я вышел и сел в машину. Ренни, свернувшись калачиком, лежала на заднем сиденье, одетая, умытая, с закрытыми глазами. Слишком многое случилось, чтобы думать, чтобы знать, какие чувства испытывать. Я автоматически довел машину до Вайкомико, подъехал к их дому.

Добрался я часам к одиннадцати. У дома было темно, в доме, кажется, тоже, и ни одной машины на шоссе. Я позвонил в дверь и, когда Джо открыл, сказал ему: «Джо, она умерла».

Он вздрогнул и толкнул очки по переносице вверх. На глазах у него выступили слезы и тут же покатились по обеим щекам.

— Где она?

— В машине. Ее начало рвать — от эфира, — и она задохнулась.

Он прошел мимо меня к машине. С трудом вытянул ее с заднего сиденья, отнес в дом и осторожно уложил на диван. Слезы все так же текли у него по лицу, но он не всхлипывал и вообще не издавал звуков. Я беспомощно стоял рядом.

— Как зовут доктора?

— Не знаю. Джо, богом клянусь, я его не покрываю. Я ездил к нему несколько лет, но он ни разу не назвался. Я все тебе объясню, потом, когда ты придешь в себя.

— Где он делает операции?

— Это недалеко от Вайнленда. Я объясню полицейским…

— Убирайся отсюда. Живо.

— Хорошо, — сказал я и ушел.

Остаток ночи я просидел в кресле, ждал звонка от Джо или из полиции, но так и не дождался. Мне до судорог хотелось самому позвонить в полицию, позвонить в больницу, позвонить Джо — но повода звонить куда бы то ни было никак не находилось. Я понятия не имел, что сейчас делает Джо; насколько можно было судить, ничего — так, наверное, и смотрит на нее, как она лежит на диване, и что-то для себя решает. Но я-то уже решил: не вмешиваться, пусть делает что хочет — пусть даже убьет меня — без моего участия, раз уж помощью моей он пренебрег. Я собирался на все вопросы отвечать только правду — вот разве что Джо станет отвечать по-другому — и очень надеялся, что Доктор ошибся: я надеялся, что существует такая возможность, при которой в ответе могу оказаться именно я. Я жаждал ответственности.