Николай Самохин - Шашлык на свежем воздухе

Хотя влияют они, видимо, не сразу, а постепенно. Особенно на сознание некоторых людей. Они, конечно, головой понимают, что в условиях такого изобилия ничего катастрофического произойти не может, но из-за предыдущего длительного отсутствия пива в них все еще гнездится какой-то страх, который заставляет их расхватывать бывший дефицит бидонами и канистрами.

И вот на этой почве возникают иногда разные нездоровые случаи, вроде того, который произошел не так давно с одним товарищем, слесарем ЖКО, и двумя его корешками.

У них на предприятии как раз, с большим опозданием, ввели два выходных дня в неделю. Они, конечно, это долгожданное событие отпраздновали — в первый день. Наутро просыпаются, смотрят — опять выходной! Надо его как-то убить, а денег почти нет. Тогда один из корешков вспомнил, что в таких положениях можно еще за город ездить. Вытряхнули они все карманы — набрали на ведро пива, туда-обратно на троллейбус, слесарь у своей жены ведро выпросил эмалированное — и поехали. В Заюлинский парк культуры и отдыха.

Приехали. Народу в парке — почти что никого. А пива — навалом. Полная цистерна.

Корешки говорят слесарю:

— Ты пока набирай пива, а мы пойдем в кустиках поваляемся. А то голова что-то гудит.

Слесарь налил полное ведро, отставил его в сторону, давай деньги выгребать.

— Вот, — говорит продавщице, — здесь ровно на ведро. Считать будешь или так поверишь?

— Вам поверишь! — отвечает продавщица. — Ишь, какой свояк выискался!.. Как наливать — так «давай полнее», а как рассчитываться — так «тетя, поверь». А ну, давай сюда деньги!

Короче, продавщица начинает пересчитывать деньги, а слесарь — раз такое отношение — наблюдает внимательно, чтобы не сжульничала. Минут десять, наверное, она ихние медяки сортировала. Но все точно получилось, даже восемь копеек лишних.

Повернулся слесарь, чтобы ведро взять, глядит — а оно пустое. Только рядом стоит какая-то лошадь, и у нее с губ пивные капли капают… Слесарь как стоял, так схватил ведро, завизжал нечленораздельно и трахнул этой лошади по морде. И тут, неожиданно, лошадь его лягнула. Передней ногой. То ли специально, то ли нечаянно. Он потом рассказывал: слышать, мол, слышал, что лошади могут не только задними ногами лягаться, а и передними, но как-то не верилось. Пока, значит, на собственной шее не испытал. А точнее — на другом месте. Она его под другое место зацепила.

На шум выскочили из кустов корешки. Видят — приятель их с лошадью дерется.

— Вася, за что она тебя? — спрашивают.

— Пиво, гадюка, выпила, — плачущим голосом объясняет слесарь. — И смотрите-ка — ни в одном глазу.

Корешки сначала не поверили. Взяли слесаря за грудки.

— А ну, — говорят, — не темни! Сам, наверное, выхлестал!

— Да вы что, ребята! — вырывается слесарь. — Я дохнуть могу!

И дохнул. Те понюхали — точно: пивом не пахнет. Вчерашним перегаром отдает, а пивом — нет. Однако все еще не верят: как это так, удивляются, лошадь — и чтобы пиво! Один из корешков насмелился — пошел к лошади, понюхать. Та, как увидела его приближающуюся рожу, головой с перепугу мотнула и угадала корешку под салазки.

Так он по травке и закувыркался.

Вскочил на ноги очень обиженный. Даже слезы в глазах.

— Вот, гадюка! — говорит. — Я же ничего. Только понюхать хотел.

Кинулся к забору, выломал доску — и за ней.

А слесарь, с другой стороны, — ведром ее, ведром!..

До самой ограды парка культуры и отдыха гнали.

Второй корешок тоже вооружился каким-то валявшимся шлангом, все забегал спереди и махал у нее перед храпом — боялся, что она перепрыгнет через ограду и тогда уйдет.

Но лошадь, конечно, после такой схватки ограду перепрыгнуть не смогла. И тут уж они на ней отоспались… Слесарь ведра даже не пожалел. Эмалированного. Хотя жена наказывала беречь его пуще глаза.

А когда он увидел, во что ведро превратилось, то вырвал у первого корешка доску и добавил этой лошади еще и за ведро.

Вот, товарищи, какие иной раз случаются истории в результате хронических перебоев с отдельными материальными благами.

Но, конечно, это явления временные. Я думаю, что скоро сознание у всех дорастет до условий жизни, и тогда любая лошадь сможет безопасно гулять, где ей вздумается.

Я принес рукопись своей книжки в издательство. Прошло каких-нибудь полгода, и мне позвонил редактор.