Самохин Яковлевич: Время больших снегопадов

В прошлую пятницу топчусь я на остановке, караулю такси. Голосую, как говорится. Вернее, имею желание голоснуть, если что-нибудь такое на дороге покажется — такси ли, ведомственная легковушка, допустим, или хотя бы, дьявол с ним, мотоцикл с коляской. Я уж на все готов: мороз жмет — минус тридцать с ветерком и время истекает.

Но ничего такого на дороге, как назло, нет. Идут самосвалы, панелевозы движутся, трактора колесные с прицепами, два автокрана проследовало и один артиллерийский тягач… А такси не появляется, ну хоть застрелись.

Троллейбусы, правда, время от времени подходят. Но они возле остановки не тормозят. Здесь как раз вдоль поребрика сугроб образовался метровой высоты — им нельзя тут стоять ввиду опасности транспортной пробки. Они, поэтому, дальше проскакивают метров на тридцать — туда, где чистое место. И ожидающие пассажиры с руганью гонятся за ними.

Только я один не гонюсь. Мне на троллейбусе тащиться время не позволяет. Я такси жду. Жду, отбиваю чечетку, уши кручу, чтобы окончательно не заледенели… А такси все нет.

Даже милиционер постовой не выдержал — подошел. Стрельнул у меня сигарету и спрашивает:

— Не здешний, что ли?

— Почему не здешний? — отвечаю. — Местный житель.

— Хм, — говорит милиционер, — а я подумал — приезжий.

— Бывает, — сочувствую я. — А в чем, собственно, дело?

— Да вот смотрю — ты, вроде, на такси целишься. А они, между прочим, как более свободный транспорт, сегодня кругом идут — через площадь Павловского и мимо Зяборевской бани. Не хотят в эту щелку лезть. Это троллейбусам деваться некуда — они к проводам привязанные…

— Тьфу! — говорю я тогда и голосую первому попавшему бульдозеру.

Бульдозер остановился. Сейчас, знаете, все останавливаются. И все берут. Это раньше только легковые машины пассажиров сажали, а теперь, пожалуйста, — маши любому грузовику, если в кабине свободно. Разобраться, так на грузовом транспорте даже лучше ездить. Такси тебя, во-первых, куда попало не повезет, а во-вторых, там по счетчику платить надо. А здесь пока что расценки умеренные — в любой конец рубль. Я сам однажды на траншейном канавокопателе ехал — в оперный театр опаздывал. И ничего — довез он меня прямо к месту. Только с черного хода подрулил. Возле парадного им пока не разрешается останавливаться.

У этого бульдозериста как раз в кабине было свободно — и он остановился.

— Куда едешь, хозяин? — спрашиваю я.

— А тебе куда надо? — отвечает бульдозерист.

— Мне?.. А ты как, вобще-то, торопишься?

— Ну давай короче — чего надо? — говорит бульдозерист. — Туда-обратно, что ли? Могу туда-обратно.

И тут я (до сих пор не понимаю, какая меня муха укусила) вместо того, чтобы сесть в кабину этого бульдозера и спокойно ехать куда надо, вдруг говорю:

— Слушай, друг: раз ты не торопишься и времени у тебя, видать, навалом — убери к свиньям этот сугроб, а? Смотри — ведь народ в нем утопает.

И действительно, против остановки возвышается недавно открывшийся институт ГИПРО-чего-то там, а в первом этаже новый «Гастроном» — люди постоянно идут туда-сюда, карабкаются через сугроб и вязнут в нем чуть ли не до пояса.

Бульдозерист от неожиданности растерялся.

— Вот дает дрозда! — говорит. — Да на хрена мне твой сугроб сдался?!

— Товарищ! — прошу я. — Серьезно. Ведь на такой технике сидишь — раз плюнуть!

— Ты чего привязался? — начинает злиться водитель. — Если ехать, то садись, а не ехать… — и хочет включить скорость.

— Браток! — говорю я, хватаясь за рычаги. — Поимей совесть! Отгреби! Минутное ведь дело!

— А ну убери руки! — говорит бульдозерист. — А то сейчас как отгребу — родных не узнаешь!

И поехал… Но потом, видать, передумал.

— Начальник! — кричит. — Эй!.. А может, тебя все-таки подбросить куда?

Но я уже завелся.

— Катись, — говорю, — отсюда!.. Подбрасыватель… Мне с тобой сидеть-то рядом противно.

Тогда бульдозерист помялся и говорит:

— А ладно!.. Была не была! Давай на бутылку красного — отгребу.

Дал я этому бульдозеристу рубль тридцать две копейки — на бутылку «Рубина». Все равно, думаю, это сейчас не деньги. Ну, что на них купишь, какого фига? Единственно — тот же «Рубин». Или, в лучшем случае, «Анапу». Так я «Анапу» не пью. У меня от нее изжога.

Бульдозер чистит проспект, а я стою, бью в ладоши и размышляю. Господи! — думаю. — Как просто, оказывается. Выложил рубль тридцать две — и нет сугроба. А что это за капитал. Так, копейки, мелочь — тьфу! Да только в нашей закусочной, в «аквариуме» мужички после работы столько просаживают на рассыпуху, что можно не один бульдозер, а целый тракторный парк на полный рабочий день откупить. Эх! — думаю. — Мать честная. Это ведь стоит единственный вечер не попить, и мы родной город в конфетку превратим.