Пэлем Вудхауз - Том 17. Джимми Питт и другие

На лестнице раздались тяжелые шаги. Песье сопрано вдалеке добралось до «ля» верхней октавы и держало ноту, в то время как второй артист выводил рулады в нижнем регистре.

— Вставай! — зашипел Джимми. — Кто-то идет! Вставай, идиот, не можешь, что ли?

Характерно, что Джимми ни на минуту не пришло в голову бросить упавшего и удрать в одиночку. Штырь был для него сейчас собратом по оружию. Оставить его в беде было так же немыслимо, как капитану — покинуть тонущее судно.

И потому, видя, что Штырь, несмотря на все уговоры, продолжает сидеть на полу, потирая себе голову и время от времени меланхолично восклицая: «Хы!» — Джимми покорился злой судьбе и остался стоять, как стоял, в ожидании, когда откроется дверь.

Дверь тут же и открылась, да с такой силой, как будто ее распахнул ураган.

Ураган, ворвавшийся в комнату, как правило, резко меняет положение вещей. Данный ураган передвинул скамеечку для ног, креслице, коврик и Штыря. Креслице, отброшенное массивным башмаком, ударилось о стену. Скамеечка для ног откатилась куда-то в сторону. Коврик смялся и заскользил по полу. Штырь с воплем вскочил на ноги, поскользнулся опять, упал и в конце концов достиг устойчивого компромисса, поднявшись на четвереньки, да так и остался в этой позе, моргая глазами.

Пока происходили все эти волнующие события, где-то наверху стукнула дверь, затем последовал быстрый топот и собачий вокал резко прибавил громкость. Дуэт приобрел уже поистине вагнеровское звучание.

В комнату рысью вбежал белый бультерьер, за ним, в качестве крайне нежелательного дополнения, трусил второй участник дуэта, массивный бульдог, удивительно похожий на крупного мужчину с крупной нижней челюстью, который и положил начало урагану.

Последовала, как сказали бы на театральном жаргоне, немая сцена. На заднем плане, придерживая рукою дверь, стоял человек с челюстью, на авансцене — Джимми, в центре — Штырь с бульдогом, едва не соприкасавшиеся носами, уставились друг на друга с обоюдной неприязнью. Слева бультерьер после короткой стычки с плетеным столиком замер в позе низкого старта, высунув язык и вращая глазами в ожидании дальнейших событий.

Домовладелец смотрел на Джимми. Джимми смотрел на домовладельца. Штырь с бульдогом смотрели друг на друга. Бультерьер оделял своим вниманием всех присутствующих поровну.

— Типичная сценка из жизни мирной американской семьи, — пробормотал Джимми.

Домовладелец свирепо сверкнул глазами.

— Руки вверх, уроды! — заревел он и выхватил гигантских размеров револьвер, настоящего мастодонта.

Двое грабителей удовлетворили его каприз.

— Позвольте, я объясню, — миролюбиво начал Джимми, на всякий случай поворачиваясь лицом к бультерьеру, который неторопливо двинулся в его сторону, весьма неубедительно делая вид, будто просто прогуливается.

— Замри, мерзавец!

Джимми замер. Бультерьер все с тем же рассеянным видом принялся исследовать его правую штанину.

Тем временем отношения между Штырем и бульдогом заметно осложнились. Первый из вышеупомянутых неожиданно взмахнул руками, и это плохо подействовало на нервы животного. Штыря, застывшего на четвереньках, бульдог еще мог худо-бедно стерпеть, но Штырь, изображающий семафор, пробудил в нем боевой дух. Бульдог угрюмо и задумчиво зарычал. В глазах его появилась целеустремленность.

Вероятно, именно это заставило Штыря бросить взгляд в сторону хозяина дома. До сих пор ему было недосуг оглядываться, но взгляд бульдога сделался ему настолько несимпатичен, что несчастный жалобно покосился на человека у двери.

— Хы! — возопил Штырь. — Так это ж начальник! Слышь, начальник, отозвали бы хоть собачку. Она мне сейчас башку откусит.

Домовладелец от удивления опустил револьвер.

— Так это ты, сатанинское отродье! — промолвил он. — То-то мне показалось, что я уже где-то видел твои пакостные рыжие патлы. Что тебе понадобилось в моем доме?

Штырь издал вопль, в котором красиво смешались возмущение и жалость к себе.

— Я этого шведа урою! — завывал он. — Я из него отбивную сделаю! Начальник, подставили меня. Я ж к нему со всей душой! Знакомый он мне, жирный швед, Оле Ларсен кликуха у него. Ну, поцапались мы с ним маленько на той неделе, я его приложил, а он, значит, и обиделся. Затаил, стало быть. А сам подходит ко мне, вроде как по-хорошему, говорит, у него на примете есть для меня работенка, не бей лежачего, только чтобы я с ним поделился пополам. Ну, я говорю, ладно, где это? А он мне номер этого вот дома. Говорит, там старушка живет, вдова, одинокая, у нее, мол, серебряных кружек и разного добра навалом, а сама как раз на юга уехала, в доме, значится, никого не будет. Хы! Я ж этому шведу навешаю! Ну, чисто подстава это, начальник. Он нарочно хотел меня с вами поссорить. Вот так вот все и было, начальник, верьте слову!