Дмитрий Стародубцев - Семь колодцев

— Как это незнакомы? — до глубины души изумился я. — Ну вот, приехали! А как же наша совместная поездка на Кубу? А белые ночи на Невском в Питере, разведенные мосты? А наша помолвка на Валааме?

Было понятно, что я шутил, но, в отличие от прошлого раза, девушка не собиралась мне потакать.

— Уходите! Я вам не открою! Может быть, вы какой-нибудь маньяк! Да и вообще, я не одна!

Она явно была в квартире одна.

— В чем моя вина, Татьяна? Мне позвонила какая-то пожилая женщина из вашей конторы и потребовала вернуть книжку…

— Ну так и отнесите ее в библиотеку!

— Но я решил, что лучше всего, если я зайду к вам. Возможно, вы в чем-то нуждаетесь. Вот апельсины купил, то, се…

— Спасибо вам за заботу, но мне ничего не надо! Прощайте!

Я помялся, мне не хотелось сдаваться.

— Я не уйду, пока вы мне не откроете! Я не причиню вам зла, я только хочу убедиться, что с вами все в порядке, и отдать книжку!

Татьяна за дверью долго молчала.

— Нет! Я вас не пущу! — наконец выдавила она.

Я почувствовал в ее голосе некоторую неубедительность и решил не отступать.

— А я не уйду! — твердо сказал я и вдруг запел в полный голос:

Голос у меня был хороший, сильный, так что вскоре весь подъезд сотрясался от моего зычного вокала. Покончив с пионерами, я вспомнил пару романсов из Есенина: «Отговорила роща золотая…»

Наконец послышался звук открываемого замка, и дверь распахнулась.

— Вы меня хотите окончательно опозорить!

Татьяна была, как всегда, восхитительна, если не считать злого румянца на ее щеках, который, впрочем, тоже ей шел.

Я увидел знакомый классический профиль красивой римлянки, шелковистые волосы, прихваченные пучком на затылке, прелестные рубиновые сережки в мочках ушей. К слову сказать, девушка не теряла времени даром — пока я пел, она явно приоделась и чуть подкрасилась, поскольку вряд ли до моего прихода была облачена в столь торжественные наряды.

Я прошел в маленькую прихожую скромной квартирки. Она поспешила прикрыть за мной дверь.

— Извините, если что не так! — поспешил повиниться я.

— Как вы узнали мой адрес?.. Ах, я забыла, вы же американский шпион!

— Так точно! — улыбнулся я. — Кто это старушенция, с которой я разговаривал по телефону и которая вас замещает?

— Это Ксения Ивановна. Она бывший директор школы…

— Ах вот оно что! Я что-то в этом духе и подумал. Она так на меня наезжала, будто я не уплатил налогов государству по меньшей мере на десять миллионов долларов.

Татьяна расцвела улыбкой:

— Это она может! Она специализируется на должниках — тех, кто вовремя не возвращает библиотечные книжки, и справляется со своей работой блестяще. Еще и зарабатывает для библиотеки на штрафах. Мы вот ксерокс недавно купили…

— Да, она меня тоже выставила на десять рублей. Я ей пообещал, что как только получу зарплату, сразу же расплачусь.

Татьяна рассмеялась.

— Кстати, это вам! — Я протянул девушке пакеты с продуктами.

Она заглянула в сумки и испугалась:

— Гранатовый сок? Черная икра? Это же страшно дорого! Я не могу это взять!

Она попыталась вернуть мне гостинцы.

— Берите-берите! У вас нет другого выхода! — настаивал я.

— Ну а вино-то здесь при чем?

— А что? Вино очень помогает при определенных заболеваниях.

— Это при каких?

— Ну, например, при любовной истоме!

— Мне это не грозит!

— Правда? Почему вы так в этом уверены? От этого никто не застрахован!

Татьяна бодро улыбнулась, но все равно уступать не собиралась:

— Нет, это уж слишком, заберите! Я не хочу быть обязанной никому и ничем!

— Поверьте, вы не будете мне ничем обязаны! Честное слово!

Наконец я всучил ей сумки.

Мы пили на крохотной кухоньке чай, потом вино. Я разглядывал ее красивый лоб, носик, губы. Наслаждался ее голосом, всем ее обликом.

Она сначала смущалась — все-таки мы первый раз общались в такой неформальной обстановке, а может быть, и стеснялась своей убогой квартирки, где царила этакая чистенькая нищета, но постепенно, после бокала вина и двадцати пяти моих свежих анекдотов почувствовала себя раскованно и приобрела обычную уверенность, которую я уже несколько раз наблюдал в библиотеке.

— А вы неплохо поете, — сказала она.

— Спасибо! Вы уж извините, что я так настойчиво врывался…

— Да ладно! Хотя, конечно, я очень удивилась и даже напугалась…