Дмитрий Стародубцев - Семь колодцев

И вот ежедневно они мобилизуют меня на борьбу со всеми проблемами, подогревают, звонят безостановочно, следят за мной, чтобы не соскочил, плетут интриги, входят в сговоры, рисуют на компьютере красивые презентации с графиками роста продаж и соответственно доходов. То есть изображают живую деятельность, движение вперед, созидание. Но только я-то вижу, что все это фикция, я бы даже сказал — фрикция (хотя каламбурчик вряд ли удачный: в хорошей фрикции есть своя функция, есть свой твердый резон, а вот в фикции нет ничего). В позапрошлом месяце я потерял сто пятьдесят тысяч долларов, а в прошлом уже триста.

Короче, рано или поздно всему этому придет конец, и по-хорошему мне надо самому все остановить. И чем скорее, тем дешевле!

Спортивными тренажерами заниматься больше не хотелось, тем более после всех проблем, которые преодолевались с таким трудом. А еще в России появилось огромное количество новых поставщиков. Заходя в спортивные магазины, я теперь наблюдал длинные шеренги самых разных тренажеров, среди которых я без труда узнавал и продукцию Сэма — этот козел нашел, наверное, себе новых партнеров в нашей стране. К черту тренажеры!

Как-то раз я лениво лежал в джакузи, в курящихся клубах пара, томился тупым унынием и дремучим страхом и без особого желания посасывал охлажденное пиво. Сквозь дверь в ванную комнату я слышал безостановочную нервозную трель моих телефонов — двух сотовых и двух городских, но вылезать из воды было в облом, и так не хотелось вдаваться в новые проблемы, что я напряжением воли заставил себя отвлечься и прибавил поток воды.

Дела были дрянь. Весь пройденный за все эти годы путь казался бессмысленным. Молодость уже прошла, а я и не жил вовсе, так — существовал, проведя большую часть времени в четырех стенах своего кабинета. А сколько во мне было жажды, вдохновения, огня! Я и музыку-то в машине слушал только такую: «Тореадор, смелее в бой! Тореадор, тореадор!» А еще часто повторял своим соратникам: «Выше голову, друзья! Нам предстоят великие дела!»

Я надменно стоял на высоком холме в тени развевающихся знамен, за моей спиной уходили за горизонт развернутые во фронт боевые фаланги — легионы моих надежд, а передо мной лежал беззащитный, рыхлый, почти уже сдавшийся на волю победителя наивный мир, и я собирался одним ударом, бешеной атакой всех своих идей покорить его. А затем украсить пурпуром своих побед московские улицы и высотки!

Первое время так и было. И главное, все получалось настолько легко, непринужденно, в стиле походки Челентано по пристани в фильме «Блеф», что я было подумал, что так будет продолжаться всю жизнь.

«О, как жестоко я ошибался!» — как бы сказал Шекспир устами своего героя.

И что теперь?! Все упущено, просрано! И сил уж нет! Поздно пить боржоми, когда почки отваливаются!

Что же делать?

Господи! Хотя я в Тебя и не верю, почему так?!

А еще бесконечно скучно! Скучно, поручик!

Скучно, потому что забавная и захватывающая игра в бизнес быстро превратилась в утомительное хождение по кругу в лабиринте, у которого нет ни входа, ни выхода. И еще это головокружительное количество неизвестных, и кровавая бойня разборок и конкурентной борьбы, и непредсказуемый финансовый результат…

Нервы, натянутые струной, готовы лопнуть…

В тот день я впервые подумал о самоубийстве. Просто взял да и подумал. Я сразу понял, что ни при каких обстоятельствах не смогу этого сделать — не из-за страха, хотя и это немаловажно, а из-за того, что слишком горд. Но мысленно я это все-таки совершил и даже испытал попутно ни с чем не сравнимое блаженство: наконец-то долгожданный покой! И катитесь вы все к такой-то матери! Или вы думали, что я не найду способа от вас сбежать?

Упившись пивом, я «поплыл» и заснул прямо в ванной. Тут-то я и увидел этот самый Никробрил-продукт. Сначала я подумал: почему Никробрил-продукт? Какое странное название, даже какое-то аптечное. И почему продукт? Это же не йогурт и не колбаса? Да и имя это совсем ЕМУ не идет. Но потом я внимательно присмотрелся и понял: ёпрст и прочие буквы, действительно вылитый Никробрил-продукт! ЕГО никак по-другому и не назовешь. Как же я сразу не догадался!

И тут же толпа закричала, размахивая руками: «Да здравствует Никробрил-продукт! Даешь Никробрил-продукт!» А потом ко мне подъехали на золотой колеснице Юлий Цезарь и Клеопатра, все такие разодетые, праздничные. Они сошли на землю, и Юлий приветствовал меня, как равного, и сказал мне отеческим тоном: