Дмитрий Стародубцев - Вытхуянцы в Сочи

Зебр было надул щеки, чтобы парировать выпад рыжей, но его опередил Бегемот:

— Здесь надо смотреть глубже, детишечки. В корень проблематики. Кто финансирует этих студентиков? С какой целью? Возможно, речь идёт о наших политических врагах, противниках Олимпиады! Законспектировали?

Вытхуянцы только открыли рты, поражаясь уму и проницательности своего гуру.

Вскоре Бегемот вновь приготовился выступать. Его поддержали отдельными хлопками.

— Дети мои! — начал Председатель, смяв в комок и откинув в сторону перепачканные кремом листки с приготовленной речью. — Славные жители города Сочи и всех его окрестностей! Внемлите гласу своего нового правителя! Верьте, я принесу вам благополучие и процветание! Придите в лоно моего страдающего за судьбы человеческие сердца! Я обогрею вас, я защищу вас от всех ветров и штормов! Будьте со мной, будьте за меня! Я не дам вас в обиду!..

Он говорил минут двадцать, с упоением, с надрывом, умело расставляя мощные акценты. Обалдевшая площадь замерла, затаила дыхание в лёгком шоке.

— Пипл хавает! — шепнул Зебр друзьям.

В напряжённых паузах между фразами Бегемота было слышно, как над толпой настойчиво кружит жирная черно-желтая пчела, словно выискивая — кто ещё не воспользовался услугами «Билайна».

И всё же вскоре в задних рядах кто-то хохотнул во весь голос:

— Что за чушь! Да это самый настоящий скоморох!

Впрочем, Бегемот вроде и не слышал этих слов. Он, последний раз воздев руки к небу, произнёс ещё пару душещипательных обетов и на самой торжественной ноте закончил.

Публике понадобилось не меньше минуты, чтобы прийти в себя, а затем площадь взорвалась рукоплесканиями. Говорят, канонаду этих аплодисментов слышали аж в Адлере.

Вдруг на сцену опять выскочили какие-то люди. На этот раз вытхуянцы не оплошали — грудью встали на защиту Председателя Советующихся. А давешний милиционер даже потянулся к кобуре. Впрочем, людишки оказались безобидными. Один из них, по виду крестьянин, грохнулся перед Бегемотом на колени и выговорил со слезой в голосе:

— О, господин губернатор! О, правитель наш добросовестный! О, надежда наша и опора! Не вели казнить, дозволь слово молвить!

Зебр надул грудь и выступил вперёд:

— Уважаемый, его высочество для всех открыт, всем рад помочь. Но давай ваще будем соблюдать распорядок! Просто запишись к нему на прием. Де-лов на копейку! Для этого сначала зарегистрируйся у его советника, — Зебр показал на Жираффа. — А чтобы попасть к советнику, иди на прием в отдел консультаций, — он кивнул в сторону Белки. — Ну а прежде, конечно, милости просим ко мне. Я принимаю чисто по вторникам, с трех до четырех. Естественно, по предварительной записи. Гарантирую, что к осени.

Однако Бегемот не поддержал полосатого:

— Пусть говорит! Не в моих правилах отказывать страждущим! Слушаю тебя!

Народ на площади, шушукаясь, прислушался.

— Спасибо! Огромное спасибо! — крестьянин поднялся с колен. — Рассуди нас, господин губернатор! Вот этот человек утверждает, — он показал на второго, такого длинноносого с бегающими глазками, — что земля, на которой стоит мой дом, и которая по совести принадлежала моему отцу, деду и прадеду — его имущество!

— От народец, а! Всё о себе, только о себе! — пожал плечами Зебр.

— Ха-ха! Врет он всё! Не слушайте его! — замахал руками длинноносый. — Эта земля никогда ему не принадлежала. Вот свидетельство о собственности на моё имя!

Он, отводя глаза в сторону, передал Бегемоту бумаги.

Тот внимательно их изучил.

— Свидетельство зарегистрировано всего неделю назад, — пробормотал Председатель. — Забавно!

Он возвратил документы длинноносому.

— У нас раньше не было никаких свидетельств! — едва не плача, заявил крестьянин. — Мы просто испокон веков жили на своей земле, и каждый знал, чей это надел, а чей — этот. И не было никаких споров! А теперь из-за этой Олимпиады…

— Ну ты, неудачник! — встрял Зебр. — Если ты утверждаешь, что это твоя земля, что ж ты, батенька, не пошёл и не зарегистрировал её вовремя, да?

— А я и пошёл, — ответил крестьянин. — Четверо суток только в очереди просидел. Но со мной даже не захотели разговаривать. Я и умолял, и взятку предлагал…

— Если чиновник не продаётся, значит, он уже продан! — смекнул Зебр и оборотился к Бегемоту: — Майн фюрер! Дело ясное, что дело тёмное!

— Это нормально! — кивнул Председатель Советующихся и на пару секунд задумался. — Что ж, признаем этот документ вполне правомочным…