Михаил Демиденко - Валенки

К счастью, Егор Евсеевич, утомленный дорогой и выпавшими испытаниями, остался в номере, не видел сказочной феерии, иначе бы он загорелся поставить подобное зрелище на сцене клуба и сжег бы его до фундамента.

Воля Мебельная в воду не пошла, она сидела на скамейке на набережной с оголенными плечами, в сарафане, рядом с ней сидел Вася Лепехин и вел с ней нужную беседу ни о чем. Конечно, он бы с удовольствием присоединился к девушкам, да забыл плавки дома.

Жора тоже отсутствовал, он заперся в номере, и сколько к нему ни стучали, не отзывался, в ответ слышался только могучий храп.

— Знаешь, Вася… Можно я тебя буду звать просто Васей? — начала душевный разговор Мебельная. — Когда я утром попала в тюрьму, у меня перед глазами прошла вся жизнь.

— Кто? — не понял Вася. — Кто, Воля, проходил?

— Ты меня не так понял… Зови меня тоже просто Валей. По рождению я просто Валентина, имя Воля я сама себе придумала, когда пошла на повышение.

— Назвалась бы тогда Силой, Молнией, Громом…

— Гром — мужское имя, — ответила расслабленно Воля-Валя. — Прошла у меня она вся перед глазами…

— И дальше что, когда прошла?

— Понимаешь… У меня есть муж, он живет в деревне, у меня есть сын, он всю неделю находится в интернате с математическим уклоном, а я горю на работе, у меня не бывает воскресений, сплошь мероприятия. Я, как вол, тащу воз…

— Куда тащишь? — посочувствовал Вася.

— Вот именно, — пододвинулась она к Васе. — На личную жизнь нет ни минуточки. Да гори все пропадом! К черту! Человек я или женщина? Ты глянь, Васенька, голубь мой сизокрылый, какая красота кругом на земле. А мы сидим в кабинетах, что-то придумываем. Назад, к природе.

И она обняла Васю и крепко-крепко поцеловала на полчаса.

— Вот так, мой родной! К аллаху все! Ох, как хорошо! Нет, чтоб понять, как прекрасна жизнь, надо хоть час посидеть в тюрьме! Ты согласен?

Вася был поражен случившимся, он самоликвидировался и лишился дара речи, и сидел, хлопал глазами, как дитя в цирке.

— А как же муж? — спросил он неуверенно.

— Что муж? Что? Я не развожусь с ним потому, что у нас не любят разведенок. Тракторист, пашет землю. Васенька, сокол ясный.

— А моя жена?

— Мы ей тоже ничего говорить не будем, Васенька… Можем мы хоть раз побывать людьми в стране Шахерезады? Ведь больше никогда такой красоты не увидишь.

— А я как-то скучаю… — сказал Вася.

— Вернемся, больше скучать не будем, успокойся, займемся текучкой… Васенька!

И она вновь поцеловала Лепехина, тот окончательно лишился силы воли, Валя, иначе я не могу назвать ее в подобный момент, шептала лестные слова:

— Я тебя озолочу… Не знаешь, почем тут электрические утюги?

— Не знаю! — честно признался Вася.

— Ты сходи, узнай, возвращайся побыстрее, я тебя жду…

Вася встал, огляделся, пожал плечами и пошел… прямо к мировому конфликту. А Воля распустила высокую прическу, вынула из нее огромный шиньон, затолкала его ногой под лавку и замерла в ожидании товарища Лепехина.

Вася шел среди манго и бананов, тянулись друг за другом в темноту притушенные фонари дневного света, куда ни глянь — заграница, где поют не по-нашему ночные птицы, квакают по-иному древесные лягушки. Заливались хором цикады, запахи валили с ног… Куда идти, где родной небоскреб, в котором остановились? На этажах темнели проруби неосвещенных окон, лишь на первых этажах слабо обозначались пустые холлы гостиниц. И спросить не у кого. Появился мужик в белом. Вася обрадовался, поинтересовался:

— Слушай, кореш, утюга не надо?

Мужик что-то залепетал в ответ и убежал.

— Стой! Стой, тебе говорят! — кричал Вася, но человек растворился без остатка в ночи. Вася пал духом и окончательно заблудился. Он шел, Доу не виделось конца, сплошной безлюдный курорт, на небе тоже нет знакомой Полярной звезды, вдруг Вася увидел светящееся окно на сороковом этаже, оттуда доносились родные слова.

Вася бросился вперед, чуть не налетел на снегоуборочные машины, вбежал в гостиницу, ткнулся в лифт, лифт не работал. Тогда Вася на едином дыхании вбежал под крышу по лестнице: в критических ситуациях человек способен на многое.

— Земляки! — ворвался Лепехин в номер.

За столом с консервами и нарезанной вареной колбасой, разложенной на газете, сидели пятеро. Двоих он не знал, двоих признал — спецы без галстуков и в одних трусах, пятого же… он глазам не поверил.

— Жора, ты как сюда попал?

— Кто к нам пришел! — обрадовался вместо ответа Жора. — У нас мальчишник.