Кристина Джонс - Волшебный пирог

– Мне пятьдесят пять, а мистер Дикинсон не намного меня старше, – уточнила Митци зловеще спокойным голосом. – Нам, вероятно, столько же лет, сколько вашим родителям. Как бы они, по-вашему, реагировали, если бы их в нашем возрасте выгнали с работы?

– Вообще-то мои родители моложе вас, и они уже скоро перестанут вкалывать за зарплату, поскольку удачно вложили средства в индивидуальные сберегательные счета, – довольным тоном отозвался Трой. – К вам по возрасту ближе мои дедушка с бабушкой – а они сейчас развлекаются на Коста Дорада. Почему бы вам не подыскать себе симпатичный пансионат в более солнечном климате, Митци? В конце концов, теперь вы можете заниматься только собой, да? Разве есть какой-то смысл впустую потратить остаток своих дней в такой бесперспективной дыре, как Уинтербрук, если уже не нужно здесь торчать, а? Митци сделала глубокий вдох.

– Мистер Хейли, обо мне вы не знаете ничего. Вы ничего не знаете ни о моих надеждах и мечтах, ни о моей личной жизни, ни о моей семье, ни о моих обязанностях, ни о моем доме. Вы ничего не знаете, и точка. А если вы сами считаете Уинтербрук таким непривлекательным местом, то почему же, позвольте спросить, вы находитесь здесь, у нас, в Беркшире?

Мистер Дикинсон хихикнул, глядя на подаренные часы.

Трой, судя по всему, ничуть не обидевшись, улыбнулся.

– Эй, только не надо кипятиться. Уинтербрук – просто стартовая площадка, откуда можно будет добраться до чего-то большого и значительного. Надо начать в этом захолустном Беркшире и стремиться выше и выше. Новая политика банка предусматривает регулярные кадровые перестановки. В одном филиале работаешь максимум восемнадцать месяцев, а потом – в другом месте и на более высокой должности... Когда нам с Тайлером исполнится столько, сколько сейчас вам, вы уже не застанете нас здесь. Рутина нас не затянет.

– Да, думаю, что мы вас не застанем, – неторопливо кивнула Митци. – Так что мы должны благодарить судьбу за такие приятные мелочи.

– Ну да... – На лице Троя читалась неуверенность. – А мне пора дальше. Еще надо много кого увидеть, переговорить кое с кем. – Он протянул руку. – Пусть пенсионные годы для вас обоих будут долгими и счастливыми.

Подавляя в себе желание засунуть свой букет ему в глотку и затолкать поглубже – вряд ли такое поведение было бы в духе идеалов «мира и любви», – Митци с ненавистью посмотрела на удаляющегося Троя, стройного, как тростинка, одетого в костюм в тонкую полоску. Вне всяких сомнений, он изводил себя упражнениями в спортзале. Кажется, все молодые люди переедают в фаст-фудах, а потом пытаются это компенсировать на тренировках. При таком руководителе, как Трой, прямо в здании банка устроят тренажерный зал. И бар здоровья – что бы там ни скрывалось за этими словами, – а возможно, и Интернет-кафе.

Мистер Дикинсон уже поплелся к дверям, сжимая в руке часы. Никто не обращал на него ни малейшего внимания. Никто не прощался.

Митци взяла стопку открыток, беспощадных в своей жизнерадостности, и остальные подарки по случаю выхода на пенсию – вполне симпатичную хрустальную вазочку и чек на довольно круглую сумму, – и вдруг ей захотелось уехать как можно дальше от этого мероприятия. Оставаться не было смысла. Она здесь больше не нужна. Ей хотелось только одного – пойти домой.

Минут двадцать спустя она уже была дома, в Хейзи Хассоксе, деревеньке по соседству с Уинтербруком, где ее, как обычно, тепло встретили родные стены. Отперев дверь довоенного дома из красного кирпича, стоявшего в ряду таких же домов, – вот уже тридцать пять лет открывает она эту дверь, с тех самых пор, как приехала сюда невестой, – Митци шагнула в мир богатства цвета, в мир сияющей, как драгоценные камни, роскоши.

В прихожей все было темно-синее и золотое, тихо мурлыкало свою добрую песенку центральное отопление. Митци подняла с пушистого коврика цвета кобальтовой сини, лежавшего у дверей, утреннюю почту, пролистала ее – рекламные листовки, рассылки, бесплатная газета, – и тут же выкинула все это в мусорное ведро, а потом распахнула дверь в гостиную. Сбросив узкие ботинки на коврике цвета чернослива и зашвырнув шерстяной жакет на спинку темно-фиолетового бархатного дивана, она оглядела свою гостиную и испытала глубочайшее наслаждение.

Ее дом – стильный, шикарный, уютный – неизменно радовал Митци. Конечно, таким он был не всегда. Когда она вышла замуж за Ланса, дом выглядел практически так же, как и у всех остальных: «миленькие» кремовые стены, два кресла, обитых серо-коричневой синтетикой, и такой же диван, камин, выложенный из пестренького камня, бежевые ковры, со вкусом расставленные статуэтки фирмы «Роял Дултон».