Симон Кармиггелт - Несколько бесполезных соображений

— Нет, вы только посмотрите, какая у него спинка!

И меня поворачивали. Голого. И беспомощного. Потому что от роду мне было меньше года, и я, конечно же, не мог сказать: «Шли бы вы отсюда!» или «Дайте мне брюки».

Такого быть не могло, ибо говорить я не умел. Явись кто-нибудь сейчас поглазеть, как я принимаю ванну, я его мигом выставлю. Правда, желающих пока не находилось. И говорю я об этом так, для красного словца.

Но тогда, полвека тому назад, пухлый и голый, я сидел в ванне, окруженный совершенно незнакомыми людьми и полностью лишенный права на самоопределение.

Сейчас вы, конечно же, можете заметить: «Да не бери в голову. Пятьдесят один год прошел».

Не такой уж это долгий срок, доложу я вам. Люди нынче доживают до глубокой старости, а поэтому свидетели моих купаний наверняка до сих пор бродят по свету. Но кто именно? Если б знать точно, то это еще можно пережить. А так ведь блуждаешь в потемках.

У меня есть приятель, по профессии комик. Выступает в концертных залах. Вот и недавно где-то в провинции он стоял на сцене и отпускал свои железобетонные остроты.

Зал просто скисал от смеха.

Но в первом ряду сидела приятная седая дама, которая не кисла от смеха вместе со всеми, а следила за его выступлением с задумчивой снисходительной улыбкой. По окончании она зашла к нему в гримерную и сказала:

— Я давняя подруга твоей матери и отлично помню, каким крепышом ты был, а уж когда тебя купали…

Ну как вам это нравится!

Весь вечер она сидела и думала исключительно о его прелестном детском тельце, тогда как он стоически вымучивал одну шутку за другой. Но против подобной улыбки, навеянной воспоминанием, бессилен любой, пусть даже самый искушенный, комик.

Поэтому…

Знаете, это, конечно, не мучит меня всякую ночь, но когда я иду по городу и какая-нибудь пожилая дама, совсем незнакомая мне, вдруг приветливо кивнет, я не думаю: «Наверное, читательница». Вовсе нет, я думаю: «Она явно стояла возле ванночки. И была тогда прелестной девушкой шестнадцати лет». И вот, представляя, как меня поворачивают, дабы продемонстрировать попку, я до сих пор испытываю неподдельное смущение.

Это маленькое кафе находилось на оживленном перекрестке в одном из новых районов Амстердама.

В зале был всего лишь один клиент: аккуратный старичок с пустой рюмкой. Я сделал заказ и добавил:

— И папаше чего-нибудь.

— С него одной хватит! — крикнул мне бармен. Старик улыбнулся мне и по-военному отдал честь, коснувшись пальцами старчески ломкого виска. Потом поднялся, подошел ко мне и спросил:

— Как вы относитесь к чудесной двухфунтовой копченой колбасе?

— Положительно, — ответил я.

— Все удовольствие стоит двадцать пять центов, а разыгрывать ее будут в субботу, — сказал он.

Я выложил на стойку двадцать пять центов, а он дал мне кусочек картона, где чернилами была выведена цифра 79.

— Ваш игровой номер, — объяснил он.

Потом спрятал монету, нахлобучил видавшую виды шляпу и покинул кафе с любезным:

— Всего доброго, господа.

Из окна я видел, как он открыл замок на старом велоси-1еДе. После чего исчез из виду, ведя за руль свое транспортное средство.

— Сколько ему? — спросил я.

— Восемьдесят шесть.

— И все еще ездит на велосипеде?

Бармен отрицательно покачал головой.

— Нет, но ему надо перейти улицу с очень оживленным движением. А по его теории, человека с велосипедом заметить легче, чем без велосипеда. Вот так. На той стороне он опять оставляет велосипед на стоянке, а на следующее утро опять идет с ним через улицу.

Поразмыслив, я согласился:

— И впрямь не лишено смысла.

— Да уж, он в полном порядке, — ответил бармен. — Возьмите хоть эту лотерею. Все организовал он сам. Думаю, только здесь он за неделю продает сотню билетов. А это уже двадцать пять гульденов. Ну а к субботнему вечеру ему нужно закупить всего лишь одну колбасу. Прикиньте сами.

Я быстро посчитал в уме.

Прибыльная колбаса, ничего не скажешь.

— Розыгрыш проводит он сам, и тоже очень хитро, — продолжал бармен. — Если какой-нибудь клиент вдруг заявит: «Я у вас без конца покупаю билеты, а так ничего и не выиграл», то голову можно дать на отсечение, что в эту субботу колбаса наверняка достанется ему. Старикан сам определяет, кому выигрывать. Здорово, правда? В итоге клиент еще на пару месяцев в его руках.

Я кивнул и высказал предположение:

— Он что, раньше в торговле работал?

— Нет, служил в военном флоте. Оттуда и пенсию получает. Черт знает с каких пор. Они на него крепко поистратились.