Симон Кармиггелт - Несколько бесполезных соображений

— Да нет, почему же.

— Ну вот, прихожу я вчера домой, кладу на стол папки. И что же я вижу! Вся шкатулка исцарапана чем-то острым. Кошмар! Я здорово устал, на работе мы целый день заседали, а тут на тебе… Я совершенно вышел из себя, заорал истошным голосом: «Кто это сделал?» Конечно же, Аатье.

Он отхлебнул еще хересу и снова помотал головой.

— Я позвал его к себе в кабинет и накричал на него. Здорово ему досталось… Да, неблагоразумно, конечно, никогда я себе такого не позволял. Он страшно испугался и прямо зашелся в плаче. Тут я и сам струхнул не на шутку и решил сбавить тон. «Зачем же ты это сделал?» — спрашиваю. Молчит и только всхлипывает. И так мне жалко его стало! Подхожу я к нему и говорю: «Что, черт возьми, ты хотел там нацарапать?» Знаешь, что он мне ответил?

Само собой, я не имел ни малейшего понятия, но живо представил себе эту картину.

За письменным столом крупный, внушительного вида мужчина, голос как из бочки, а на стуле перед ним бледненький, всегда немного грустный мальчик. Дрожащим от слез голосом он произносит ответ, из-за которого Вим сегодня с утра хлещет херес:

Из кино девушка вышла в задумчивости, подошла к стоянке и взяла свой велосипед. Но, прежде чем ехать домой, решила проверить фару. Фара не зажигалась.

— Плохо дело? — спросил чей-то голос.

Рядом с ней стоял несколько рыхлый молодой человек лет тридцати. Живот, он, правда, постарался втянуть, но глаза его из-за очков смотрели на нее как-то жалобно, словно умоляюще.

— Похоже, что так, — сказала она. — То и дело отказывает, зараза.

— Может, я попробую…

Глядя, как он при свете уличного фонаря взялся за дело, она подумала, что он не больно-то симпатичный, но, похоже, из господ. Не подручный пекаря, не сварщик, отработавший свою смену, а скорее, служащий из конторы, подумала она. И не ошиблась. Это был господин Я. де Фрис, уже два года служивший в бухгалтерии за 348 гульденов 67 центов в месяц. Скромное жалованье позволяло ему оплачивать проживание в пансионе, где кормили одной фасолью, и благодаря жесточайшей экономии довольно регулярно откладывать кое-что впрок. В этот вечер, однако, в девять часов пятнадцать минут он захлопнул книгу и вскрыл свою копилку… Он взял из нее двенадцать с половиной гульденов и даже не посмотрел, сколько там осталось. Какая разница! Надоело ему сидеть взаперти, надоело читать книжку, надоело включенное в стоимость жилья ежевечернее чаепитие с печеньем и репродуктор в уголке возле кровати, который день за днем несет всякую чушь, точно слабоумный. Хватит! Сыт по горло.

«Я еду в город», — заявил он вполголоса и с победоносным видом взглянул на себя в зеркало. Вот таким образом он оказался на улице.

— Ну как, получается? — спросила девушка.

Она не знала, что господин де Фрис сначала увязался за долговязой чернявенькой дамочкой и шел за ней до самого ее дома, где она жила с мужем и четырьмя детьми, а затем в кафе бросал такие же жалобно-умоляющие взгляды на девушку, жених которой отлучился в туалет. А из кино вот последовал за ней. «Славная мордашка», — сказал он себе. Так выражался обычно Фалдерс, что сидит рядом с ним в бухгалтерии и по утрам в понедельник неизменно представляет отчет о собственных амурных похождениях, характеризуя свои жертвы подобного рода определениями.

— Видите ведь, работает, — отозвался господин де Фрис.

— Вот спасибо-то!

Они прошли немного вместе, велосипед подпрыгивал между ними.

— Могу я угостить вас чашкой чая? — осведомился он. («Называй это „чай“. Никогда не произноси слово „ликер“. Не то спугнешь ее», — наставлял его Фалдерс.)

Когда они вошли в освещенный зал кафе и уселись за столик, девушка несколько разочаровала его. Нос у нее был какой-то чудной. Но, во всяком случае, она была молоденькая, и красная шляпка сидела у нее на голове очень мило.

— Пожалуй, я сниму ее, — сказала девушка.

Шляпку она в свое время купила, чтобы быть похожей на Катерину Валенте. Многие девушки с кондитерской фабрики так делали. Упаковочный цех, где она с утра до вечера складывала шоколадки в коробочки, был буквально помешан на кино. Ее подружка мечтала выйти замуж за знаменитого киноактера или богатого американца и однажды, когда шла партия конфет для авиакомпании, положила в часть коробок коротенькие записочки — только одна фраза: «Не хотите ли познакомиться с хорошенькой девушкой?» — и ее имя. Правда, ответа она так и не получила.