Симон Кармиггелт - Несколько бесполезных соображений

— Как тебя угораздило так измять воротник? — спрашивала мать.

— Я, я не знаю… — отвечал я, отводя глаза.

— Ах, видно, ты не стоишь таких красивых вещей, — говорила она.

Недолговечны детские огорчения. Но, вероятно, под их влиянием я теперь всегда покупаю одежду на размер больше, чем следует.

— Этот костюм вам велик, сами видите, — говорит продавец. Моя мать никогда так не говорила. Она сама все знала лучше всех. Впоследствии меня это восхищало. Но в тот день, когда мы поехали на экскурсию в Гелдерланд, я так еще не думал.

Конечно, мне опять пришлось надеть этот нелепый костюм, над которым наверняка станут смеяться все мальчишки, не говоря уж о девчонках. Неприятности начались с самого утра, потому что к восьми часам мы должны были собраться на вокзале. Я приехал туда на трамвае. Стояла обычная для нашего голландского лета погода с тусклым солнцем, которая способна вконец испортить настроение. На душе было довольно противно. Позднее, когда я стал взрослым, такое самочувствие бывало у меня с похмелья. Но в то время я еще не пил, мне было только одиннадцать, мое состояние объяснялось неуверенностью в себе. Для меня такая экскурсия на поезде до самого Арнема была равнозначна прыжку в неизвестность. Я понятия не имел о том, как себя вести. Надо было сначала присмотреться, как держатся наши главари — Фриц Солдт и Баренд Худевег. Они в нашем классе задавали тон и любого могли стереть в порошок.

Фриц Солдт стоял на перроне со своей матерью. Она привезла его сюда и тем самым связала ему руки. Вдобавок явилась она в какой-то дурацкой шляпке. Сразу было заметно, что Фриц это знал и стеснялся. Когда я крикнул «привет!», он ответил мне как равному. Но Баренд, который так же, как и я, приехал самостоятельно, стоял с Соней и Китти и крикнул мне: «Во вырядился! Это что, твой воскресный костюм?»

Конечно, девчонки засмеялись. Что бы Баренд ни сказал, они всегда смеются. Но я, проходя мимо, только помахал рукой и прошел дальше, к Адольфу. От него всегда неприятно пахло, и поэтому с ним не очень водились. Однажды на площадке для игр, чтобы привлечь к себе наше внимание, он стал уверять, будто знает, чем занимаются мужчина с женщиной, когда остаются вдвоем. И тут же нагородил кучу таких нелепостей, что даже нам стало ясно: ничего он не знает. «Вот еще, все-то ты выдумываешь!» — крикнул Баренд. За такое вранье мы его тогда в свою компанию не приняли. А потом у него были большие неприятности, когда он стащил пирожок из кармана пальто у Лены Бурс.

Между тем на вокзальных часах уже пробило восемь, а наших учителей и классной воспитательницы еще не было. Только когда поезд в Арнем отошел без нас, подъехало такси. Из него с веселым смехом выскочили наши учителя и воспитательница. Потом мы узнали, что она проспала. Я подумал: «Поезд ушел, экскурсия не состоится».

Вообще-то я был даже рад. Надеялся, что нас отпустят домой и мы сможем целый день играть на улице.

Но родители страшно разозлились. Особенно мать Фрица.

Она кричала:

— Как не стыдно, как не стыдно! Бедные детки пришли вовремя, а вот учителя опаздывают!

Фриц понурив голову стоял рядом с ней.

— Все будет в порядке, — сказал наш учитель, сохраняя невозмутимое спокойствие. И он был прав. Мы просто поехали следующим поездом.

Об этой школьной экскурсии я написал длинное-предлинное сочинение, и в субботу утром учитель зачитал его в классе. Мне запомнилась одна фраза: «Когда наши учителя и классная воспитательница опоздали, некоторые родители встретили их возгласами возмущения».

Весь класс громко захохотал. Это вызвало у меня странное ощущение, граничащее с восторгом. Краем глаза я заметил, что Соня смеялась от души, а потом посматривала на меня гораздо благосклоннее, чем прежде. Так в свои одиннадцать лет я получил жизненный урок, который впоследствии оказался очень полезным. Я узнал, что успех мужчины в обществе неотразимо влияет на многих женщин.

В очереди к окошечку в районном почтовом отделении передо мной стояли два человека и разговаривали между собой. Один, с угрюмым лицом, на которое старость уже поставила свою унылую печать, сказал ворчливо:

— Нет, так он хороших бобов никогда не вырастит.

— Еще бы, — ответил второй. Он был того же возраста, но поменьше ростом, потолще и, как видно, более покладистый.

— Самое странное, — сказал первый, — что я подробно объяснил ему, что надо делать. Мой садовый участок рядом с его садиком, а соседи должны помогать друг другу, верно? И слушал он меня достаточно внимательно. Не возражал, иначе я не стал бы и разговаривать. Но он ничего не понял. Или не смог понять. Ведь сделал все как раз наоборот. Хотя, по-моему, старался. Есть такие люди.