Семен Нариньяни - Рядом с нами

Немецкий защитник только изменил тактику. Тома начал ставить Розенбергу вопросы таким образом, чтобы дать возможность ему сказать то, что было написано в книгах, запрещенных к чтению на суде. Диалог между адвокатом и подсудимым строился примерно так:

Адвокат. Господин Розенберг, где вы родились?

Розенберг. В Ревеле.

Адвокат. А почему вы считаете Германию своей духовной родиной?

Розенберг. Потому, что здесь жили Гёте, Шиллер, Кант и Шопенгауэр.

Адвокат. Считаете ли вы себя идейным наследником Гёте?

Розенберг. Да, само собой разумеется.

Я не говорю об элементарной честности, но ведь чувство порядочности должно быть и у адвоката? Как мог человек, хоть немного уважающий историю своей страны, поставить рядом презренное имя Розенберга с именем автора "Фауста"!

У каннибалов тоже были свои шаманы, которые выступали с заклинаниями на людоедских пиршествах, но ни один человек ни при каких обстоятельствах не назовет шаманов наследниками разумного, доброго и вечного. Кроме честности, у адвокатов должно быть еще и чувство гадливости.

Рассказывать здесь о философских заклинаниях нацистского шамана вряд ли имеет смысл. Мы знаем результаты. О них свидетельствуют списки расстрелянных, замученных, сожженных. Тот, кто интересуется подробностями, пусть прочтет акты Чрезвычайной государственной комиссии о немецких зверствах. Это в горячечном мозгу Розенберга родилась идея о полицейском государстве, построенном по принципу фюрерства и возглавляемом неограниченным тираном. Это он подсказал Гитлеру идею "о нации господ" и благословил топор Гиммлера. Я помню, в декабре 1945 года на смоленском процессе ефрейтор-садист Генчке, изнасиловавший около тридцати девушек, пытался оправдать все свои преступления — и растления и убийства — словами Розенберга: "Я нацист, мне все позволено".

Сам Розенберг действует хитрее. Он знает, что убийц и насильников вешают, и отвечает суду туманными, псевдонаучными фразами. Истребление миллионов евреев он называет иррациональной трагедией немцев. Он пытается оправдать существование Тремблинки и Освенцима справками из девятого века. Председателю суда несколько раз приходится прерывать каннибальские излияния Розенберга, Председатель недоуменно спрашивает защитника:

— А какое, собственно, отношение имеет девятый век к разбираемому делу? Суд хочет знать, почему Германия напала на другие страны?

Розенберг был в третьем рейхе не только шаманом. Он не только оправдывал убийц и грабителей нордического происхождения. Он сам грабил и убивал. Розенберг руководил внешнеполитическим отделом фашистской партии.

Он был международным главарем предателей. Розенберг говорил на суде только о Квислинге, но каждому было ясно, что за этим именем подразумеваются Лаваль, Антонеску, Франко, Тиссо, Павелич, Гаха. Пятая колонна — это только одна из глав в позорной биографии фашистского философа. Этот «философ» считался в гитлеровской шайке разносторонним специалистом. Он был начальником «айнзацштаба» и руководил ограблением культурных ценностей во всех оккупированных странах. Поезжайте от Харькова до Парижа, и вы увидите отпечатки вороватых пальцев Розенберга на дверных ручках музеев, церквей, университетов.

На свидетельском пульте Розенберга лежит груда документов, и все они уличают «айнзацштаб» и его руководителя в преступной деятельности. Опровергнуть эти письма, приказы и отчеты невозможно. Розенберг это понимает и не опровергает. Он только просит суд и представителей обвинения понять гуманистические цели деятельности "айнзацштаба".

— Мы действительно вывозили университетские библиотеки в Германию, но это делалось не в целях грабежа, а только для того, чтобы дать возможность нацистам лучше изучить по этим книгам литературные труды данной народности.

Оказывается, картины из музеев Киева, Ростова, Харькова, Минска и Риги не конфисковывались, а эвакуировались в рейх, чтобы спасти эти культурные ценности от бомбежки. Слово «конфискация», объясняет суду Розенберг, имеет в немецком языке второй, прогрессивный смысл. Второй смысл имеет не только слово «конфискация», но и слово "арест".

Розенберг издал в свое время циркуляр, в котором приказывал арестовывать верующих за исполнение свадебных и похоронных обрядов. Оказывается, сделано это было для того, чтобы помочь христианам с большей свободой изъявлять свои религиозные чувства. Что же касается десятков тысяч икон, то Розенберг распорядился вывезти их в Берлин в целях научно-фотографического их изучения.