Лев Дуров - Байки на бис

Я вышел из главного входа театра и направился к этому «ЗИЛу». Подошел, поклонился водителю (стекло было опущено) и сказал:

– Простите, пожалуйста, я артист Дуров вот из этого театра…

– О! – воскликнул водитель. – Я вас узнал – вы же в кино снимаетесь.

– Да, – сказал я и попросил: – Посмотрите, пожалуйста, на окна нашего театра – там никто за мной не наблюдает?

Тот посмотрел и говорит:

– Там все окна просто забиты людьми. За вами наблюдают, наверное, человек сто.

– Вы знаете, – сказал я, – я вам потом все расскажу. А вы не могли бы красиво помочь мне до конца разыграть эту историю? Я сейчас сяду в вашу машину, и вы отвезете меня чуть подальше.

Шофер оказался догадливым.

– Все понял, – сказал он. – Сейчас.

Он вышел, обошел вокруг машины, открыл мне дверцу и широким жестом пригласил в салон. Мы сели, и машина тронулась.

– Мы сейчас тут кружочек сделаем, и я обратно. Ладно? – сказал шофер. – А то хозяин будет меня ждать.

– Спасибо, мне достаточно, – и в двух словах рассказал ему суть розыгрыша…

Он дико хохотал, а потом сказал:

– Ну, Дуров, с тебя при встрече причитается – я ведь тоже участвую в этом спектакле.

Мы тепло простились, а вечером я позвонил другу-актеру, спросил, что нового. А он интересуется, как у меня прошла встреча. Я сказал, что все замечательно, все хорошо, и поинтересовался:

– А ты откуда об этом знаешь?

– Здравствуйте! – протянул он. – Да весь театр об этом только и говорит.

И когда я появился в театре, мне сказали:

– Лев Константинович, вас ждет Константин Александрович. – Стало быть, дошло уже до директора.

Я зашел к нему в кабинет. Директор встал из-за стола и своим высоким голосом сказал:

– Ну, Лев Константинович, я вас поздравляю. У вас такая радостная новость!

И тогда я спросил:

– Какая?

– Ну, Лев Константинович, перестаньте! Мне-то уж вы можете сказать.

– Константин Александрович, – сказал я, – я вам вынужден признаться: это была шутка, розыгрыш.

И все из-за того, что я купил этот дурацкий черный двубортный костюм, который, наверное, годится только для похорон.

– М-да… – сказал директор. – Шутки ваши мне не очень-то нравятся… – И добавил со значением: – Так ведь можно и дошутиться… Ну что еще от вас ждать, молодых? Ладно, идите. Племянничек!..

Я вышел из кабинета. У дверей уже стояла большая толпа.

– Ребята, – сказал я, – делайте со мной что хотите. На колени могу перед вами встать, только простите: я вас разыграл.

Нет, не все на меня обиделись, многие просто замечательно приняли мой розыгрыш и хохотали сами над собой, что попались на такую наживку.

И только тут до меня дошел смысл слов нашего директора:

«Так ведь можно и дошутиться…» В ту пору это не казалось странным.

Я люблю валять дурака. Эфрос репетирует, я открываю дверь и говорю: «Подождите, Анатолий Васильевич, отгадайте загадку». Все замирают, а я говорю: «С когтями, но не птица, летит и матерится?.. Вот, Анатолий Васильевич, вы гениальный режиссер, а не можете отгадать. Стыдно… Это со столба сорвался электромонтер!» И все «ха-ха-ха» и громче всех Эфрос. Я это называл «разрушаю творческую атмосферу», оплата часовая.

Однажды Анатолий Эфрос приехал из Америки подавленный. Он говорит: «Там есть такая должность – «выпускающий спектакля». И вот он говорит мне: «Толя, тебе нужно, чтобы что-то на сцене во время спектакля двигалось само по себе?» Я удивился, но для интереса говорю: «Да, мне надо, чтобы стол сам выехал». Он говорит: «Да, сегодня». Я не понял. Но кончается репетиция, он говорит: «Садись». Я сел. Он хлопнул в ладоши, и из-за кулис на сцену выехал стол, покрутился и уехал. Он спрашивает: «О’кей?». Я говорю: «О’кей»…

На следующий день «выпускающий» опять спрашивает: «Что-нибудь еще?». Мне стало интересно. Я говорю: «А можно, чтобы стол был накрыт – чтобы угощение было, шампанское?..» Он говорит: «Сегодня». И еще репетиция не кончилась, в перерыве он подходит: «Смотри». И выехал стол – с фруктами, с шампанским, покрутился, уехал… Он говорит: «Может быть, еще что-то?» Мне стало еще интересней. Говорю: «А можно, чтобы накрытый стол выехал, покрутился, и двенадцать бутылок шампанского на нем сами открылись – и одновременно выстрелили?» Он говорит: «Это завтра»…»

Конечно, были случаи, когда я не прилетал на спектакли. Правда, не по своей вине – из-за неблагоприятных метеоусловий. В таких случаях, а их было всего два за мою жизнь, я сразу же писал заявление об уходе. Даже на съемки первого в моей кинокарьере фильма не смог добраться.