Евгений Дубровин - Племянник гипнотизера

Выскочив из дверей кабинета декана, Скиф, красный, взъерошенный, побежал в общежитие, собрал чемодан и куда-то уехал на автобусе.

Обо всем этом Петр Музей и Мотиков услышали от людей, потому что, когда они пришли домой, Скифа уже не было. На заваленном всякой всячиной столе лежала наспех нацарапанная записка: «Уехал к дяде в Душанбе. Не поминайте лихом. Скифин».

Демобилизованный матрос Добрыня, видевший Скифа, когда тот уезжал, рассказывал, что племянник гипнотизера был страшно возбужден, ни за что ни про что избил ногами кубового кота, сорвал никому не мешавший, висевший в коридоре на одном гвозде динамик и ушел, шипя проклятия в адрес Свирько.

– Кто бы мог подумать? – демобилизованный матрос Добрыня покачал головой. – Всегда смеялся над исключенными…

Всеми этими событиями Петр Музей был убит.

– Что же теперь делать? – растерянно спрашивал он чемпиона. – Хотел меня спасти, а сам…

Но Мотиков в ответ лишь сопел, потому что он готовился к межобластным соревнованиям и без конца выжимал гирю.

Неожиданно фортуна повернулась к бывшему отличнику лицом. На экзамене по «Эксплуатации машинно-тракторного парка» Музей получил «хорошо». Если так удастся сдать и два оставшихся экзамена, то можно будет надеяться, что вопрос об исключении из института снимется и Петру дадут возможность пересдать «заваленные» экзамены. Все, конечно, будет зависеть от позиции декана. После длительного размышления Петр решил сделать еще одну попытку поговорить со своим мучителем.

В деканате Музею сказали, что у Свирько сейчас должна быть лекция на заочном отделении, но он внезапно отменил ее, сославшись на какие-то срочные дела, и уехал. Следующая лекция лишь через два дня. Поразмыслив, Петр решил караулить Свирько возле его дома. И безопасно (в случае, если декан опять вздумает драться, всегда можно убежать), и издали, из засады, легко определить настроение декана. Приняв такое решение, Музей сел в автобус и поехал в центр города.

Сошел он, специально не доезжая две остановки до дома Свирько, чтобы не попасться на глаза декану раньше времени. Лучше всего за домом наблюдать из скверика напротив. Там есть скамейки, можно купить газету, провертеть в ней дырочку и вести обзор совершенно незаметно для окружающих, как это делают шпионы.

Музей так и поступил. Он купил газету и направился к скверику. Однако, подходя к дому Свирько, Петр вдруг увидел возле него огромную толпу, которая занимала весь тротуар и часть дороги. Чуть сбоку стояла «скорая помощь». Музей не смог преодолеть любопытства, перебежал улицу и очутился в толпе. Толпа гудела.

– Пока я подбежала, а он уж, сердешный, не колышется, – рассказывала сгорбленная старушка с кошелкой.

– Может, оживят. Сейчас, пишут, есть такие машины, – говорил мужчина в лавсановом костюме.

– Шутка ли… с третьего этажа…

– Он его или сам?

– Сам… Застал их в самый интересный момент… Ну он, сердешный, и сиганул…

– Ишь ты… Правду говорят, никогда не приходи ненароком.

– Не бери молодую.

– А она молодая?

– На двадцать лет.

– Ишь ты. На Краснознаменной тоже такой же случай был. Тот с четвертого сиганул. А время – три часа ночи, ни машин, ничего. Так муж его на себе два километра до больницы пер.

– А я вот еще знаю. Это давно, правда, было. Тоже вот так вернулся муж из командировки, а дома, значит, гость. Жена туда, сюда – что делать? Так она ему балкон отворила, а мороз в тридцать градусов, а он в одних трусах…

– Замерз?

– Насмерть.

– Несут…

– Молоденький какой…

Толпа расступилась, Музей встал на цыпочки и увидел носилки, которые несли два дюжих санитара. На носилках, накрытый до половины, лежал бледный Алик Циавили. Следом шел не менее бледный Свирько. Когда Алика проносили мимо, он открыл глаза, что-то пробормотал и опять закрыл.

– Живой…

– Повезло. Говорят, как раз тетка с ковром проходила. Прямо в нее угодил.

– Не с ковром, а с пылесосом.

Носилки с Аликом вставили в машину, и она уехала. Толпа стала расходиться. Декан повернулся, чтобы уйти, и нос к носу столкнулся с Музеем.

– Здравствуйте, Дмитрий Дмитриевич… – промямлил бывший отличник.

Декан ничего не ответил. Петр автоматически схватил его за рукав.

– Теперь вы видите… Дмитрий Дмитриевич… П.М. – это «помни обо мне»… он просто ошибся… не вставил букву «о». А ваш халат я надел случайно, я просто облил брюхи чаем… У нас с Ритой… Маргаритой Николаевной… никогда ничего не было… Даже наоборот. Мы всегда не любили друг друга. Мне как женщина, например, она глубоко безразлична… То есть как женщина она, конечно, хороша… Вернее, я не то хотел оказать…