Андрей Яхонтов - Учебник жизни для дураков

Существует несколько путей втереться в доверие людям, от которых зависит ваша судьба. Самый короткий и проверенный способ общеизвестен: поддакивать, во всем соглашаться, никогда не перечить и вообще делать вид, что начисто отказался от личной жизни ради успеха общего дела и благополучия своего благодетеля.

Однако предпочтительнее более сложная и рассчитанная на более тонких и умных людей комбинация. Она заключается в постоянных публичных наскоках на руководство (в пределах разумного, разумеется), что создаст вам в коллективе репутацию правдолюбца. В то время, как наедине с руководством желательно проявлять максимум податливости и угодливости.

Маркофьев, как всегда, извлек из произошедшего серьезный нравственный и философский урок. И поделился выводами со мной:

— Это чудесное, чудесное подтверждение Библейских заветов, — твердил он. — Там же прямо написано, что не надо заботиться о завтрашнем дне… А жить как птицы небесные. А ты что делаешь?

— Забочусь, — признался я. — Заботился…

— Вот именно! А зачем? Для чего? И в Коране написано то же самое: что нет ни одного живого существа, которому Бог не послал бы пропитания.

— Но зачем же Миша украл? — спросил я.

— А вот именно для того, чтобы обратить тебя к евангельской мудрости. Ты над своей работой корпел? Корпел. Заботился о будущем? Заботился. Так вот на же, получай! И никогда впредь не заботься! Чтоб неповадно было! Ах, это такая благодать… Такое райское наслаждение… С тебя снимают необходимость предпринимать хоть какие-то усилия.

— Но он ее украл, — настаивал я. Маркофьев рассмеялся. И процитировал:

— Кто бросит в грешника камень? Его смех долго звучал у меня в ушах. И еще он говорил:

— Все твои расчеты пошли прахом. Как ни выверяй каждый шаг, а жизнь все равно поступает по-своему. Ну и колотился ты, надеялся защитить свой диссер — и что из этого получилось? Ну и примеривался, страховался при выборе жены, а к чему это привело? Нет, надо жить ни о чем не заботясь. Хорошо хоть твоя жена и дочка попали в надежные руки, а могло сложиться гораздо хуже.

— Чего ты взъелся? — говорил мне Маркофьев. — Будь шире. Что ты все время считаешься? Не все ли тебе равно, кто и что защитил?

Это и есть свобода, когда тебе все равно.

Все равно, кто тебя окружает.

Все равно, что с кем (в том числе с тобой самим) случается.

Все равно, дождь на улице или солнце.

Вот когда ты по-настоящему свободен — когда тебе все равно!

Ах, это счастливые люди, которым все равно, где жить: в Японии или Англии, все равно, каким способом зарабатывать деньги, все равно, в каких условиях обитать… И они с легкостью меняют эти условия, не пытаясь ничего переиначить и не тратя напрасно бесплодных усилий…

Это счастливые люди, которым все равно, с каким человеком выпивать. Все равно. С тем ли, с другим или… С кем проводить время, расставаться…

К кому-то что-то испытывать — обременительно. Гораздо лучше не испытывать ничего.

Как замечательно, когда тебе никто не дорог! И ни за чью судьбу не надо переживать. Никому не надо помогать и никого оберегать! Если привязан к своим близким, если дорожишь ими — ты несвободен. А если не привязан — как же тебе легко! И плевать, что с ними будет. Есть жена или нет жены, есть семья или нет семьи, есть родители или их нет — все одинаково, все едино. Так внушал мне Маркофьев.

Как чудесно, когда абсолютно все равно, куда ехать, все равно, куда идет маршрут автобуса, в который вы сели, — куда-нибудь да привезет!

Отчего нервы? Почему вы тревожитесь? Потому что вам небезразличен результат. А надо добиваться, чтобы стал безразличен. Вы тревожитесь из-за препятствий, которые могут возникнуть на вашем пути. А вы плюньте — и не тревожьтесь.

Со временем я понял, насколько хорошо быть равнодушным.

Когда все равно — идти гулять, или идти в театр, или в кино, или вообще никуда не ходить. Когда все равно — какую программу по телевизору смотреть — вторую, третью, и не огорчаться, что пропускаешь что-то интересное. Когда, по сути, ничто не может взволновать.

* РАВНОДУШИЕ — ЖИЗНЕННО НЕОБХОДИМО!

Если бы врач не был равнодушен, если бы страдал за каждого пациента душой и сердцем, не спал из-за него ночей — сколько бы протянул такой врач? То-то и оно.