Пэлем Вудхауз - Том 5. Дживс и Вустер

— У меня, мистер Вустер, доказательств хоть отбавляй.

— Вы заблуждаетесь. И потому позорно угодили пальцем в небо. Когда было совершено хищение этой дешевой подделки?

Он задрожал от возмущения, даже кончик носа покраснел.

— Это не дешевая подделка!

— Об этом будем спорить потом. Важно другое: когда это изделие покинуло ваш дом?

— Оно не покидало моего дома.

— И опять вы заблуждаетесь. Ну так когда ее украли?

— Минут двадцать назад.

— Вот ваши доказательства и разлетелись в пух и прах. Двадцать минут назад я был здесь, в моей комнате.

Он растерялся, как я и ожидал.

— Говорите, были в вашей комнате?

— Да, в моей комнате.

— Один?

— Отнюдь нет. Здесь был Дживс.

— Кто такой Дживс?

— Вы не знакомы с Дживсом? Позвольте вас представить друг другу. Дживс… Сэр Уоткин Бассет.

— А кто вы такой будете, уважаемый?

— Попали в точку: это в высшей степени уважаемый человек. Мой камердинер. Я питаю к нему глубочайшее уважение.

— Благодарю вас, сэр.

— За что же, Дживс? Я только воздаю вам должное. Папаша Бассет гнусно ухмыльнулся, отчего его физиономия стала еще безобразнее, если только это возможно.

— Сожалею, мистер Вустер, но я не могу считать ничем не подтвержденное заявление вашего слуги бесспорным доказательством вашей невиновности.

— Ничем не подтвержденное, так вы сказали? Дживс, подите к мистеру Споду и пригласите его сюда. Скажите, что он должен прийти и подтвердить мое алиби.

— Слушаюсь, сэр.

Дживс выскользнул, будто танцуя шимми, а папаша Бассет принялся глотать что-то твердое с острыми углами.

— Сэр Родерик Спод был с вами?

— Конечно. Может быть, ему вы поверите?

— Да, Родерику Споду я поверю.

— Ну что ж, отлично. Он сейчас будет здесь.

Старый хрыч вроде бы задумался.

— Та-а-ак. Видно, я ошибся, заподозрив, что вы спрятали мою корову. Наверное, ее похитил кто-то другой.

— Если хотите знать мое мнение, тут орудовали посторонние, — заявила тетя Далия.

— Возможно, международная банда преступников, — подкинул мыслишку я.

— Очень похоже.

— Думаю, всем в Лондоне было известно, что сэр Уоткин купил эту вещь. Помнится, дяде Тому она тоже приглянулась, и, конечно, он рассказывал всем направо и налево, кто стал ее обладателем. Очень скоро новость разнеслась по всем международным бандам. Они всегда держат нос по ветру.

— А уж до чего коварны, — вторила мне тетушка. Когда я помянул дядю Тома, папаша Бассет слегка трепыхнулся. Нечистая совесть, надо полагать, поди избавься от ее угрызений.

— Что ж, нет смысла больше обсуждать этот вопрос, — сказал он. — Признаю, что в отношении коровы вы доказали свою непричастность. Теперь перейдем ко второму обвинению: хищение каски у полицейского Оутса. Она, мистер Вустер, находится у вас, мне это доподлинно известно.

— Да неужто?

— Не посетуйте. Полицейский получил достоверные сведения касательно этого непосредственно от свидетеля преступления. Поэтому я без проволочек приступаю к обыску вашей комнаты.

— Вы в самом деле считаете, что подобное возможно?

— Считаю.

Я пожал плечами.

— Хорошо, — сказал я, — отлично. Если вы так представляете себе обязанности хозяина по отношению к гостю, что ж, валяйте. Мы всячески приветствуем проверку. Но должен заметить, у вас весьма экзотические взгляды на то, как следует развлекать гостей, которых вы пригласили к себе отдохнуть. Не надейтесь, что я еще хоть раз нанесу вам визит.

Я предсказывал Дживсу, что будет потеха, когда этот троглодит и его коллега примутся обшаривать комнату, и как в воду глядел. Не помню, когда я еще так веселился. Но всякому веселью приходит конец. Минут через десять стало ясно, что ищейки сворачивают свою деятельность и собираются отчаливать.

Сказать, что физиономия папаши Бассета была перекошена от злобы, когда он обратился ко мне, оставив поиски, значит, не сказать ничего.

— По-видимому, мистер Вустер, я должен принести вам извинения.

— Сэр У. Бассет, никогда в жизни вы не произносили более справедливых слов, — изрек ответчик.

И, сложив руки на груди и выпрямившись во весь рост, я выслушал его извинения.

К сожалению, я не могу слово в слово воспроизвести речь, которую тогда дернул. Жаль также, некому было ее застенографировать, но я без преувеличения скажу, что превзошел сам себя. Раза два я в легком подпитии срывал аплодисменты, выступая на кутежах в «Трутнях», уж не знаю, заслуживало их мое красноречие или нет, но до таких высот, как нынче, я еще не воспарял. Из старика Бассета, как из чучела, прямо на глазах полезла набивка.