Алексей Оутерицкий - Блондинка с загорелыми ногами (Скажи утке нет!)

– Ты это... – тоже повторила Кузьминична, но ее вдруг перебила Петровна:

– В доме еще кто-то есть?

– Нет. А кто вам нужен? – с легкой обидой поинтересовался Сатана. – Я-то думал, вы ко мне.

– К тебе, к тебе, – успокоила его Петровна. Она хотела сказать что-то еще, но Сатана не дал ей этого сделать.

– Вот и чудненько! – радостно закричал он, заметно возбуждаясь. – Позвольте предложить вам что-нибудь из тонизирующих напитков. Коньяк, виски, или дамы предпочитают водку? Череп! – не слушая ответа, опять прокричал он, но опять не дождался ни визуального, ни звукового подтверждения наличия в доме преданного телохранителя, зато нарвался на сердитый окрик Кузьминичны:

– А ну хватит орать, старый черт!.. На месте стоять, сказала! – рявкнула она, заметив, что хозяин намеревается уехать – он уже двинул какой-то миниатюрный рычажок, наподобие уменьшенного переключателя скоростей автомобиля, и начал осторожно сдавать назад. – Мы за тобой достаточно погонялись, с нас хватит.

– Я хотел всего лишь съездить, привезти что-нибудь выпить... – В голос Сатаны вернулись обиженные нотки.

– Мы по делу приехали, а не лясы точить, – осадила его Петровна.

– Хорошо. Как скажете. Я весь внимание.

– Ты это... – в третий раз начала Кузьминична. – Ты завязывай, в общем.

– Простите, не совсем улавливаю ход ваших мыслей, сударыня. – Сатана церемонно склонил голову, как бы извиняясь. – Завязывать – чего?

– А бал править, – помогая подруге, бойко вступила в разговор Петровна.

– Как, простите?

– Бал. Ты че, оглох, старый козел?

– А вот за козла и ответить можно, – вежливо предупредил Сатана. – О каком, простите, бале идет речь?

– А вот об этом.

Газета Петровны, с которой она не расставалась с момента прочтения ее на скамейке, звучно шмякнулась возле пепельницы, на столик. Сохраняя невозмутимость, ловко лавируя между креслами, Сатана подрулил к газете, тормознул, нагнулся и взял ее в руки.

– Где?

– Страница номер пять.

Сатана расправил пребывающую в форме трубочки газету, зашелестел, выпрямляя мятые листы...

– Ага, понял, – сказал он, бегло ознакомившись с содержанием статьи. – Примерно такая же в «Вечерних новостях» была. Только более развернутая. Ну и что?

– А то, – веско сказала Кузьминична. – Завязывай бал править. Что-то больно ты разошелся. Не нравится это нам.

– На параше вон в одном трусняке разъезжаешь, – добавила Петровна. – Озоруешь, короче.

– А если не завяжу? – весело поинтересовался Сатана. Разговор явно начинал ему нравиться.

– Тогда получишь то же, что и твой телохранитель, – сказала Кузьминична. – Тот, лысочерепной.

– А что он получил?

– А спицу в глаз.

Какое-то время Сатана сидел, не шевелясь, переваривая услышанное, затем запрокинул голову, раскатисто рассмеялся.

– Кстати, действительно, где же Череп... – отсмеявшись, пробормотал он, утирая слезы. – Куда подевался... Ну, он у меня потом получит.

– Он уже получил, – напомнила Петровна.

– Так что решил? – спросила Кузьминична.

– Насчет чего?

– Насчет бала. Будешь продолжать править или, может, одумаешься?

Сатана вдруг взглянул на сверкающие золотом наручные часы и недовольно поморщился.

– Черт, совсем вылетело из головы... Через полчаса сходняк, на котором мы с коллегами собираемся обсудить лекцию профессора-лингвиста Семена Яковлевича Цукермана: «Гекзаметр в противовес ямбу и хорею. Преимущества реальные и мнимые». Жаль даже прерываться, у нас такой интересный базар пошел... Слушайте, – явно воодушевляясь какой-то идеей, он даже сверкнул глазами, – а не изволят ли обворожительные дамы дождаться окончания нашего почтенного собрания? Я постараюсь закончить сегодня побыстрей, тем более что стул у меня в последнее время хороший, даже напрягаться не приходится. А потом мы продолжим нашу душевную беседу. А? Ну пожалуйста, бабоньки! – Он посмотрел на подруг с надеждой. – Давно не получал такого удовольствия от общения, честное слово. Так как?

– Ты нам не ответил, – строго сказала Петровна. – Насчет бала. Будешь продолжать править, или как?

– Пожалуй, буду продолжать, – беззаботно подтвердил Сатана. – Все равно больше ничего делать не умею.

– Это твое последнее слово? – Не отводя от пахана изучающего взгляда, Кузьминична сделала знак Петровне, и та, пошарив под креслом, подала ей кулек с вязанием.

– Последнее.

– Тогда сюда вот посмотри, – попросила Кузьминична. Она смахнула со столика курительные принадлежности и, не обращая внимания на громыхнувшую, покатившуюся по полу пепельницу, вытряхнула на инкрустированную деревянную поверхность содержимое кулька.